ИСТОРИЯ ИВАНА СЕДУНА. ГИМНАЗИСТ ИЗ ПРОЛЕТАРИАТА
Продолжаем историю мальчика из пружанских краев, попавшего беженцами в Крым в годы Первой мировой. Там он был взят на воспитание богатыми приемными родителями, но отказался от счастливого билета, не поехал с ними в Европу и вернулся к отцу, оставшись по сути предоставлен сам себе.
Скоро в Евпатории появилась немецкая армия, за ней Деникин, Врангель. Они с Советами часто сменяли друг друга, и я перестал за этим следить — нужно было спасаться от голодной смерти. Хлеб стал продаваться по карточкам из расчета четверть фунта на человека, и, чтобы его получить, приходилось занимать очередь около пекарен с вечера и стоять целую ночь без всякой гарантии. Единственное питание людям давало море: рыба, раки, ракушки — кто что мог достать.
В предместье Бахчалык мы организовывали группу мальчиков человек двадцать. Старшим выбрали гимназиста 3-го класса Олега Земляного, а его заместителем — меня. Штаб-квартиру обосновали на пустыре в недостроенном доме. В обязанности входило каждое утро делить собравшихся мальчиков на несколько групп и посылать на работы. Одна из групп, к примеру, собирала в центре города «бычки», вторая — продавала на базаре табак, собранный из недокурков, третья группа шастала у пристаней, где выгружались суда, и прибирала все, что плохо лежало. Бывали и другие задачи, смотря по обстоятельствам дня. Вечером группы собирались на пустыре и выкладывали все, что удалось добыть. Старшие групп докладывали результат атаману или мне. После этого всю добычу делили между членами поровну. Вещи, которые нельзя было поделить, шли в продажу, а деньги — в кассу на непредвиденные нужды артели, так называли мы свою организацию.
Вечером, кто хотел, шли артелью в театр или в кинематограф. Денег на это, конечно, не тратили. Пробирались на галерку или в амфитеатр по водосточным трубам, повесив обувь на шею.
Такие группы имелись и в других предместьях, атаманам приходилось разграничивать поле деятельности, а бывали и драки за лучшие места добычи.
Несколько раз отобранные ребята во главе с атаманом и мной пускались в далекий путь на Мелитопольский рынок. Набирали в мешочки килограмм по 10–15 соли, которой у лиманов были целые россыпи. Садились на буфера или крыши вагонов и ехали до Мелитополя. Там соль шла нарасхват, меняли ее на муку или крупу и той же дорогой возвращались обратно. Дома часть привезенного продавали, остальное делили между ребятами, а те относили родителям.
Однажды, садясь в Мелитополе на обратный поезд, хотели ехать на крыше, день был теплый. Но я как предчувствовал — отговорил, сказал ехать на досках под вагонами. Доски клались на железные прутья, которые шли от осей колес к вагону, на них можно было свободно сидеть с багажом по 2 человека, держась за прутья и ногами считая шпалы. Моя мотивация была в том, что, если под Симферополем или в другом месте будет облава на мешочников, нам будет удобней удирать. Предложение было принято, и разместились под вагонами. Когда поезд въезжал на станцию Джанкой, паровоз прошел под воротами, где на путях измеряют наложенное в вагоны сено, но ворота по какой-то причине наклонились, и верхняя их перекладина почти касалась крыш. Все люди, кто ехали на крышах вагонов, были просто сметены — по обеим сторонам осталась груда человеческих тел. Мы под вагонами остались целы.
Зимой посещение гимназии часто прерывалось непредвиденными обстоятельствами, и вообще обучение шло вяло. Преподаватели, кто остались верны своему воспитательному делу, были не в силах справиться с разнузданной молодежью. Старшие классы пустели, гимназисты в своем большинстве примыкали к партиям для борьбы на фронтах гражданской войны. Однако я и несколько моих товарищей, в том числе и атаман Олег Земляной, посещали занятия регулярно.
А власть в Крыму все менялась: деникинцы, большевики, Врангель, опять большевики… Каждая приносила свои порядки, включая террор, затрагивающий даже нас, подростков. Ко всему свирепствовали холера, тиф, испанка. Для спасения жизни нам в гимназии разрешено было курить и пить спиртные напитки, если кто смог достать. В эти трудные дни проживающие в Евпатории беженцы через Красный Крест стали добиваться выезда на родину. После долгих забот врангелевские власти разрешили уехать. Весной 1920 года нам предоставили открытые вагоны. В них мы доехали до Мелитополя, а там нас высадили, так как войска начали отступление и составы были нужны для другого.
Василий САРЫЧЕВ
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.