На вторую осень, в 1916 году, я поступил в первый класс гимназии. В тот же год Евпаторию посетил царь с семьей и был на богослужении в городском соборе. Наша семья была тоже приглашена на богослужение, и мне во второй раз посчастливилось увидеть государыню и детей царя. Особенно мне приглянулся царевич Алексей, мальчик моего возраста, но на вид слабый и болезненный. Он был одет в форму юнги.
В 1917 году докатилась весть, что царь отрекся от престола и в России теперь республика. Даже в нашей семье этому событию поначалу радовались.
Но в конце лета мать позвала к себе в будуар и спросила, поеду ли я с ними, так как они будут уезжать. Я согласился. Куда собирались ехать, мне не сказали, только предложили на другой день поехать к родному отцу попрощаться. На второй день я вместе с братом Николаем поехал на работу к родному отцу. Заехав, я объяснил, что приехал попрощаться, так как собираемся убыть всей семьей. Услышав это, отец стал просить не ехать. Сказал, что вся его надежда в старости была только на меня, с горя он даже заплакал. Мне так стало его жаль…
Приехав домой, я сказал приемной матери, что раздумал ехать. Она меня поцеловала и велела служанке собрать все мои вещи, а их накопилось немало, в сундук. На другой день я попрощался с приемной своей семьей и поехал к родному отцу — они с моими старшими сестрами Пелагеей и Антониной жили в предместье Бахчалык, занимали одну комнату. Отец трудился чернорабочим на электростанции. Что до моего приемного отца, он продал все имущество, рассчитался с прислугой и уехал, так и не знаю куда, вестей я от них не получал.
Так закончилась моя богатая жизнь, наступила жизнь гимназиста из пролетариата. Я стал вольный казак, никто ни в чем не ограничивал. Я мог быть где угодно и делать что угодно.
Однажды отец пришел домой возбужденный: татары убили председателя профсоюза некоего Лазарева, и не просто убили, закопали живым в песок на берегу моря. Пошли слухи, что татары собираются устроить в городе Варфоломеевскую ночь. Все сговорились пойти в Дом профсоюза (бывшую Пушкинскую аудиторию) и общими силами уберечь свои семьи от гибели. Я попросил отца взять меня с собой, на что он охотно дал согласие, видимо, боясь оставлять одного дома. В Доме профсоюза собрались около тысячи рабочих, выбрали из своей среды делегацию к революционным рабочим Севастополя с просьбой прислать помощь оружием и живой силой против татарских эскадронов. Делегация тайно выехала поздним вечером на моторной лодке. Часам к трем утра к берегу Евпатории подошел крейсер, выгрузивший на берег оружие. Из Дома профсоюза рабочие поодиночке и группами стали пробираться туда и вооружаться, кто чем мог. Нам с отцом уже мало что досталось: мне — офицерский кортик, отец получил револьвер.
Около четырех утра в предместье Слободка татары стали убивать семьи активистов и членов профсоюза, а также большевиков. В это время крейсер открыл огонь по окраине города. Наши отряды встали на самозащиту, начали вылавливать и арестовывать всех, кто были на подозрении в соучастии с татарскими организациями. Эта борьба продолжалась около трех дней. Всех арестованных отвозили катерами на крейсер, там над ними, по-видимому, чинился скорый суд: море стало выбрасывать на берег много трупов. С этого дня в городе установилась власть Советов.
Василий САРЫЧЕВ
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.