Вопрос от ведущей. Мария Васильевна, известно, что Вы очень избирательны, не на все роли соглашаетесь. По какому принципу Вы отбираете картины и сценарии?
– Я не могу принимать участие в пошлых, безнравственных фильмах, отказывалась, когда предлагали играть каких-то ведьм или откровенную чернуху. Смерть в кадре я тоже не играю. После того, как папу убили в кадре, в «Калине красной», через несколько месяцев после этих съемок он умер. Остается, по сути, почти ничего.
Вопрос от собкора «ВБ». Год назад на своей странице Вы опубликовали открытое письмо президенту РФ о положении дел в российской культуре: когда Россия ведет войну, жертвуя своими сыновьями во имя нашего будущего, а многие деятели культуры, как пятая колонна, ведут войну против русской культуры в русских городах и сердцах. Как Вам кажется, были ли Вы услышаны, наметились ли положительные сдвиги?
– Спасибо огромное. Подчеркну только, что я не сама написала этот текст, а опубликовала письмо, которое прислала моя подписчица из Владивостока. Судя по тому состоянию, в котором по-прежнему находится наша культура на многих позициях, я не думаю, что мы были услышаны на сто процентов. Хотя знаю, что мой телеграм-канал читают представители различных властных структур. Но точно знаю, что я была услышана, когда меня награждали орденом за заслуги перед Отечеством I степени, и я, глаза в глаза, сказала Михаилу Владимировичу Мишустину, что запрос у народа на духовность и нравственность колоссальный и великий, и игнорировать его – просто преступление. И вот здесь я была услышана. Через три месяца появился проект Указа Президента «Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей». Это таким образом только делается – глаза в глаза. Таких возможностей мало, надо сказать честно. Как-то нас до власти не очень допускают. Но когда награждают, то да, появляется реальная возможность что-то сказать и быть услышанным.
Вопрос из зала. Изданы замечательные глубокие дневники царицы Александры Федоровны. Как Вам кажется, возможно ли создать по ним художественный фильм?
– Сейчас мы как раз начинаем проект «Романовы» про царскую семью, где мне предложили сыграть сестру императрицы Александры княгиню Елизавету Федоровну. Так что мы уже двигаемся в этом направлении. Летом планируем начать съемки.
Вопрос из зала. Вы говорили об уникальной советской школе киноискусства, с которой Вам посчастливилось соприкоснуться. В этом ключе можем ли мы надеяться со временем увидеть Вас в качестве режиссера?
– Нет, режиссер – это другая природа, другой характер. Он отвечает за все на площадке. Это постоянный контроль. Папа спал с зажатыми кулаками. Это работа на полный износ. Я имею в виду хорошего режиссера, конечно. Периодически мне поступают такие предложения и вопросы такие задают. Но я не нахожу в себе необходимых сил. Кроме того, проект фильма еще и пролоббировать надо, и деньги на него достать.
Деньги на кино – это вообще отдельная тема. Дают только известным кинокомпаниям, с которыми работают. И если ты не принадлежишь к той или иной финансово-промышленной группе, ты в этот избранный круг не входишь. Вот я, например, считаюсь человеком с улицы. Так что для меня это просто невозможно. Можно, конечно, получить какие-то гранты, но для кино гранты – это копейки. Потом еще какие-то откаты… в общем, эта тема больная, и в ней все непросто.
Вопрос от собкора «ВБ». Как Вы думаете, в чем волшебная сила старого советского кино? Почему советские фильмы, такие как «Печки-лавочки», «Семнадцать мгновений весны», «Щит и меч», да того же «Ивана Васильевича» можно пересматривать десять-двадцать раз в течение жизни, а современные фильмы, даже самые лучшие, того же «Белого тигра», «Панфиловцев», «Движение вверх» — их один-два раза посмотришь, и все. Может быть, у Вас есть ответ на этот вопрос?
— Ну, во-первых, раньше ведь пленка была, а сейчас на цифру снимают. Пленка – это совершенно уникальная история. Она продержалась в кинематографе сто лет. Пленка сохраняет уникальную энергетику съемок, теплоту человеческих чувств. И при просмотре ты все это ощущаешь, и у тебя обязательно включаются ответные чувства. К сожалению, сто лет прошло, и сейчас переходим на цифру. А все, что касается цифры, – это мертвая субстанция, хотя нас сейчас туда весьма активно направляют.
Во-вторых, советское кино было по-настоящему талантливым. В творчестве ведь без таланта нельзя. А за цифрой удобно прятаться бездарностям, которые берут зрелищами, созданными на компьютере. Но человеческая душа ведь по природе христианка и не может откликнуться на мертвую субстанцию цифры. Какие бы для нее зрелища ни создавали, какие бы ни городили компьютерные спецэффекты, как бы бесконечно ни удивляли зрителя – для души это все останется пресным и безвкусным.
И в-третьих. К сожалению, цифра расслабляет. Человек, по сути, перестает заниматься профессией, потому что все делает техника. И незаметно для себя он уже разучился создавать. Именно поэтому по сравнению с талантливыми самобытными фильмами советского периода сейчас у нас сплошные ремейки. Переснимают фильмы советские, перепевают песни советские, используют музыку советскую. Потому что не способны такие же талантливые произведения сегодня создать. И это все мы видим и прекрасно понимаем. Я вам скажу больше. Для многих кинофильмов цифровой интеллект уже выполняет подбор актеров на роли.
Вызовов в современном кино множество. Возьмем дипфейки. Искусственный интеллект начал сниматься в фильмах. Вместо актеров – цифровые копии умерших любимых артистов. Разве это не кощунственно? Не безнравственно? На меня уже тоже выходили с таким предложением – по поводу цифровой копии моего отца. Они покупают авторское право на образ умершего человека на определенный период времени. Но какое содержание могут вложить в эту цифровую копию? Оно ведь может быть абсолютно чуждое по ценностям. То, которое папа, если бы был жив, не захотел бы играть. Чужие слова, которые он не стал бы произносить. Страшное дело. Естественно, я отказалась. А родственники Юрия Никулина согласились. И вот уже к выпуску готовится фильм, в котором будет играть якобы Юрий Никулин. Чудовищные вещи, но мы к этому идем.
Сегодня ИИ претендует на то, чтобы заменить собой все профессии — учителей, юристов, судей. Уже мы с ботами разговариваем в госуслугах. В Беларуси, к счастью, этого нет, а у нас в РФ все услуги можно получить только через компьютер. А если что-то пошло не так, или ты не знаешь, как это делать, будешь консультироваться с ботом, а не с человеком. Какая здесь главная опасность? Профессии умирают, а человек остается безработным и невостребованным. Где он может применить свои таланты? Его никуда не берут. Предпочитают роботов. Ведь ИИ не станет выступать, не будет капризничать, он бесплатный раб своего хозяина.
Печально, но эта печаль растворена надеждой. Потому что все-таки вспомнили о духовно-нравственных ценностях, появились указы, проекты – вы сами видите, что параллельно начались и добрые тенденции. И это воодушевляет. Приоритет духовного над материальным – это уже большая победа. Сейчас мы имеем такой странный культурный гибрид, но в конце концов что-то должно перевесить. Так что надежда есть — за душу человека побороться!
Юлия ЛОГАШЁВА
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.