В 1942-м юная брестчанка Тамара Косенюк пошла в седьмой класс. Школа размещалась на первом этаже одного из зданий на теперешней Советских Пограничников, окна выходили на улицу.
В конце октября, после уничтожения гетто, власти взялись за школьников. Вскоре вывесили объявления, что учащихся с 14 лет под присмотром учителей будут отправлять на работы в Германию.
Через день-другой все старшеклассники учебу побросали. Вывоза боялись как черт ладана. Потом пошли составы с Украины, везли молодежь целыми эшелонами, и от брестчан на время отстали: видно, закрыли на время потребность.
Старший брат Шурик продолжал опасаться, что Тамара где-нибудь попадет в облаву. Подбил родителей: «Надо Томе сапоги справить!» – на случай вывоза. Заказали. Получились удачные такие сапожки на каблучке, всю оккупацию и лет пять после войны в них ходила.
Спасение от вывоза было одно – найти работу. Вместе с подружкой-одноклассницей Вандой Казимерчик, тоже с улицы Льва Толстого, Тамара пошла в арбайтсамт – на биржу труда.
Дали направление в вагоноремонтные мастерские, назавтра выходить. Но Тамара была простужена, и мама ее не пустила.
А Ванда пошла, была крепкая девчонка, на голову выше Томы. Ждали ее обратно с нетерпением. Оказалось, колола дрова возле депо и топила водокачку.
Мама утеплила старое пальто, и на другой день пошагала в депо и Тамара. С тремя другими девушками ей поручили носить уголь. Таскали на морозе носилки, пока мастер не пришел с новой вводной: нужны люди на немецкую кухню. Товарки возмутились: вот еще – картошку чистить! А Тамара, простуженная, согласилась. Так всю войну и чистила.
Кухня была непосредственно на территории вагоноремонтных мастерских. Немцев немного, работали в основном местные, которых заставили вернуться в депо. Столовая для немцев занимала одну комнату (иллюстрирующее главу фото не связано с Брестом).
Шеф-поваром был немец по фамилии Фукс, страдавший сахарным диабетом. Лечить болезнь не умели, и Фуксу все время было не по себе. Ходил высохший, все имел, а съесть не мог. Он продукты выделял, а варили местные – полька пани Анеля с двумя помощницами – Иреной Ринкевич и Марысей Шелёнг.
Кухня для местных была отдельно, Фукс ее не касался. Там поварихой работала Садурская, вдова с тремя детьми со станции Брест-Полесский. Да что кухня – на туалете повесили табличку «нур фюр дойче»: только для немцев.
Последних разносолами особенно не баловали, обычный рацион состоял из одного блюда. В четверг фасолевый суп, в субботу – гороховый, остальные дни – гуляш, картошка с подливой. Если немец хотел еще, можно было повторить, нес тарелку за добавкой.
Контингент депо менялся, и если к Тамариному приходу немцы умещались в одной столовой, то к концу 44-го года кухня обслуживала уже человек шестьсот.
Был построен большой столовый зал с центральным отоплением. Длинные столы рядами, девушкам вменили в обязанность накрывать их. К этому времени на кухне работало человек пятнадцать.
На завтрак варили кофе – этим занималась пани Ирэна, которая близко жила. На день немцам выдавали паек, на ужин варили молочный суп или серенький «мэльзупэ» – мучной суп. Еще бывали «хаферфлёкен» – овсяные хлопья. По четвергам готовили вареную картошку с рыбой и яичницу.
У кухни была шестидневка, в воскресенье выходной, но накануне начищался полный чан картошки. Иногда приходилось дежурить и в выходной, и Тамара видела, что в этот день кроме супа было запеченное в духовке мясо и политый вареньем пудинг.
В праздники подавали любимый немцами «картофель-салат» и привозили много пива с заводика на Пивоварной. Немцы раскачивались и пели песни.
По-видимому, до середины войны ремонта было гораздо меньше, а может, ремонтировали где-то в других местах. Немцы расширили переулок возле католического кладбища и продолжили дорогу до ворот депо. Отхватив от кладбища еще кусок, построили что-то вроде ангаров – немцы говорили «хале» – и ремонтировали вагоны уже под крышей.
Жили они на Брест-Полесском в железнодорожных домах царской постройки, очищенных от хозяев. Там жил и директор вагоноремонтных мастерских – высокий, стройный немец в форме с золотыми галунами. Его часто видели выгуливающим крупную овчарку в наморднике.
Был еще начальник, возможно зам, лет сорока, тоже с галунами. Девушки его прозвали «красавец-мужчина»: любил стоять у ворот и красовался.
Эти двое сидели в столовой отдельно. Им подавала Ирэна Ринкевич, знала, как ухаживать. А Тамара и другие накрывали специалистам и рабочим.
После уничтожения гетто на кухне появилась разнокалиберная посуда, происхождение которой не вызывало сомнений.
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.