Тяжелых больных из лагеря немецких военнопленных помещали в военный госпиталь № 5849, открывшийся в здании бывшей гимназии на Мицкевича. В годы оккупации здесь был немецкий лазарет, а теперь лечили советских бойцов – и в отдельном блоке немцев из лагеря военнопленных.
Нина Ивановна Ревицкая, которой довелось лечить таких пациентов, – тогда молоденькая медсестра Нина Пантелеева – прибыла сюда с эвакогоспиталем. Он двигался за действующим фронтом, километрах в тридцати от него. 18-летнюю Нину мобилизовали по повестке из Владимирской области: работала на ткацкой фабрике и вечерами ходила на курсы медсестер.
К местам дислокации ехали поездом в телячьих вагонах, оборудованных полками-нарами. Раненых не принимали, просто везли медицинское имущество. Направлялись под Чернигов, а потом получили приказ повернуть на Белоруссию. Возле населенного пункта Унеча случилась первая Нинина бомбежка. Выскочили из вагонов, необстрелянные девчонки, и ползали по полю, не понимая, откуда идет стрельба. Местные говорят, поднимайтесь, это из зенитки! Перепачканные вернулись в вагоны, и состав тронулся.
Выгрузились в Василевичах Гомельской области – и опять под бомбежку. Нина забежала в какой-то дом и залезла под стол, от страха стуча зубами. Так привыкала к войне.
Следующей точкой дислокации стал Брест. Разместились в здании гимназии на Мицкевича, раненых им везли прямо с фронта. Начальником госпиталя был подполковник медслужбы Шамшинов, позже подполковник Цурко. У Нины обычные обязанности медсестры: таблетки, перевязки, уколы. Пенициллина не было, кололи в основном обезболивающие, при ранениях в живот – наркотик. К смертям быстро привыкли и относились почти спокойно, все мысли о другом: быстрее бы кончилась война.
Накануне 9 мая Нина заступила дежурить в ночь, и в два часа вдруг громко заговорило радио. Торжественный голос Левитана объявил о безоговорочной капитуляции. Все офицеры, солдаты, кто ходячие, выскочили во двор госпиталя, кричали от радости, достали наганы, давай стрелять. Обнимались, целовались, плясали. Сменщица Нины Тамара Фокина прибежала в ночной рубашке и лезет к Нине в окошко ординаторской – ошалелая от радости.
Жили, где кто найдет. Нина с девушками-санитарками втроем занимали комнату в Доме офицеров на Орджоникидзе. Потом перебрались в квартиру на ул. Комсомольской, а потом вчетвером жили на Гоголя. Кровати из госпиталя, соломенные матрацы, набитые сеном подушки, стеганые одеяла из марли.
В 1945 году здание на Мицкевича отдали под учительский институт. Госпиталь расформировали и часть больных перевели на Пушкинскую, часть – в Южный городок. Новый госпиталь на Пушкинской перед этим долго приводила в порядок ремонтная бригада из лагеря: очевидцы рассказывают, что, проходя мимо, можно было услышать немецкие песни.
Из медперсонала многие разъехались по своим городам, а Нина осталась. Ее и еще ряд медсестер перевели в здание на ул. Переца (сейчас 17 Сентября), где под тем же номером открыли госпиталь для немецких военнопленных. До этого их лечили в госпитале на Мицкевича, и в первые месяцы работы учительского института отделение продолжало занимать часть крыла.
Нина Ивановна стала работать в хирургии. Новым функциям ее обучил доктор Лё – говорили, профессор хирургии. Он поступил в госпиталь с ранением и был на правах военнопленного. Но золотые руки грех не использовать, оперировал вместе с нашими врачами. Другой немецкий врач (по другим сведениям, зубной техник) работал в стоматологическом кабинете, ходил в гражданском костюмчике без охраны. Таких неофициально расконвоированных мастеровых немцев изобразил на рисунке Владимир Николаевич Губенко.
Начальником хирургического отделения была Ольга Ивановна Армадерова, ее сменила Вера Ивановна Шубина. Были еще хирург Скоробогатов, терапевты Панюшко, Кузнецов, его жена Людмила Ивановна – в основном вольнонаемные врачи, пришли уже после войны.
Немцы поступали в госпиталь по-разному: слабых вели под руки, тяжелых несли на носилках. Лежали в палатах человек по десять. Злости к ним медицинский персонал не испытывал: такие же люди, чистоплотные, очень нетерпимые к воровству. Не дай бог вдруг кто украдет у другого хлеб, били до полусмерти.
Василий САРЫЧЕВ
(Продолжение следует)
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.