В поисках утраченного времени. ИСТОРИЯ ИВАНА СЕДУНА. ВОЗВРАЩЕНИЕ
Прошлый отрывок мы закончили на том, как вернувшийся из беженства в свою деревню под Беловежской пущей Иван Седун с другими молодыми на Первомай 1925 года затеяли восстание и попали в каталажку. Он там добре натерпелся, но твердил, что ничего не знает. После недели допросов с распухшими руками и ногами его отдали жене. Продолжаем его рассказ.
Поскольку наша деревня считалась «скоммунизированной», осенью 1925 года польские власти поставили здесь комендатуру полиции. Комендантом прислали некоего Бжезинского из-под Кракова. Ему хотелось выслужиться перед начальством, и он издал приказ, чтобы жители деревни по очереди по два человека несли ночную «варту» — задерживали всех посторонних и отводили в комендатуру для выяснения.
В один из сентябрьских дней около десяти вечера на улице около моего дома послышался детский плач и крик мужчины, взывающий о помощи. В это время у меня сидел брат жены и девушка, дальняя родственница. Выбежали, пожара нигде нет, но продолжался шум около колодца на другой стороне улицы и тот же детский плач. Я узнал голос нашего деревенского мужчины, который с девочкой своей соседки нес «варту» по деревне. Мы бросились туда и увидели, как «вартовник» держит руку незнакомца с револьвером, а девочка бегает вокруг и зовет на помощь. Незнакомец был в овчинном полушубке и кепке, натянутой на глаза.
Мы скрутили незнакомца, а это оказался сам комендант полиции. Скоро за мной пришли два полициянта и отвели в комнату предварительного заключения. Наших жен, принесших поесть, к нам не пустили и близко. К двум часам нам предложили подписать протокол, где было написано, что мы якобы напали на комендатуру, поймали коменданта и тянули к колодцу, чтобы утопить. Мы такое подписывать отказались. Нас сковали между собой, приковали к телеге и повезли в Беловежу, где, как оказалось, нам грозил военно-полевой суд. Но наутро девочка-«вартовница» рассказала всем деревенским, как было дело, а приехавший возница сказал, что нам грозит. Односельчане послали телеграмму в Варшаву на имя посла Сейма Тарашкевича с просьбой вмешаться в это дело, так как нам грозит расстрел.
На второй день автомобилем из Варшавы приехал посол Сейма Тарашкевич с главным прокурором. Не заезжая в тюрьму, они поехали прямо в деревню. Девочка-«вартовница» показала, как все в действительности было. После нее поехали к нам в заключение и допросили по одному. Мы рассказали, ничего не скрывая. Показания совпали, и нас освободили, а коменданта отстранили от должности.
На место отстраненного прислали другого. Зная историю нашей деревни и эти события, новый комендант стал действовать по-другому. Было объявлено, что все мужчины от 18 до 45 лет должны явиться в комендатуру для личного знакомства. В указанный день перед комендатурой выстроилась очередь, по одному приглашали в кабинет, где кроме коменданта находилось еще несколько полицейских. Некоторые выходили из кабинета и, ничего не говоря, спешили домой, другие почему-то задерживались. Пришла моя очередь. Когда я вошел, комендант без всяких вступительных разговоров предложил мне сдать оружие, которое якобы у меня спрятано. Никакого оружия у меня не было, я предложил обыскать хоть все мое хозяйство. Он продолжал угрожать «другими мерами воздействия», которые я знал не понаслышке. Но где я мог взять оружие, когда его у меня не было! И меня опять втолкнули в «холодную» — по-теперешнему КПЗ. Там уже было несколько парней нашей деревни.
На мое счастье, то, что меня ведут в «холодную», увидела кухарка коменданта. Она, видимо, знала, что в отношении нас будет применяться, и знала, что я пережил в «дефензиве» год назад. Пошла к коменданту с просьбой о моем освобождении, и на второй день меня без допроса отпустили.
Василий САРЫЧЕВ
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.