Танцы стали маркером новой, послевоенной жизни. На смену «приваткам» – небольшим, человек на десять, танцулькам — вернулись полноценные городские. В парке «1 Мая» – по билетам для всех желающих. В городском парке открылась танцплощадка, по-молодежному – «пляц».
Его соорудили на летний сезон 1946 года – прямо на центральной аллее на полпути к озеру, где теперь круглая клумба. В документах ГАБО находим поручение начальнику управления строительно-восстановительных работ УСВР-2 тов. Морданову достроить танцевальную площадку до 1 мая. Строители уложились в срок.
На входе в парк установили двустворчатые ворота на запоре, через них в праздничные дни торговля завозила продукты, пиво, квас. По обе стороны от ворот соорудили две деревянные оштукатуренные башни с окошками для кассирш (обычно работала одна).
И понеслось.
Владимир Савельевич Новик, старый брестчанин, вспоминал, что танцплощадка была обнесена забором, а сверху еще колючей проволокой. Цены кусались: в 1947 году рубль за вход в парк и 7 рублей на танцплощадку. Заплатить за себя и за девушку – выходило 16 целковых! На летний сезон 1949 года плату за вход в парк уменьшили до 50 копеек, а потом и совсем отменили за бесполезностью: все проходили сбоку. Билет на танцверанду стал стоить 5 рублей, что было тоже дороговато, и молодежь искала обходные пути.
«Я со студенткой одной дружил, – вспоминал Владимир Савельевич. – Оставлю ее у входа, а сам с хлопцами: друг друга подсадим и через проволоку. Забор высокий, в полтора человека, над ним несколько рядов колючки. Но мы ребята спортивные, справлялись. А потом выхожу вроде как покурить, на воротах дают «контрольку». Я ее Надьке, а сам обратно через забор.
Парами приходили мало кто, в основном компанией. Девушки стояли стайками, их было больше, чем парней. Берешь, какая понравилась. Приглашали в основном тех, кто симпатичнее, и девушки часто танцевали «шерочка с машерочкой». На радиоле крутили пластинки, в основном фронтовые песни и Утесова».
Хватало, рассказывал, драк – по разному поводу: то район на район, то с солдатами, то из-за девчат.
«Пошел после танцев одну Машу провожать, жила возле тюрьмы на Московской. Вышли на Гоголя – из-за дерева какой-то фраер как зарядит в лоб кулаком. Я даже не видел кто. Хорошо, на ногах устоял: у Клецкого борьбой занимался и немного боксом. Устроил Машке допрос: говори, кто такой! Созналась: ухажер, которому меня предпочла, я танцевал лучше. Другой раз я с ним разобрался, вывел с танцплощадки потолковать…»
С наступлением холодов «пляц» закрывался, и танцы уходили под крышу. Дом офицеров, клуб связи, «промбочка», как называли клуб местной промышленности…
«Я больше всего любил ходить в театр, там в фойе устраивали танцы после спектаклей, – вспоминал Владимир Савельевич, – и особенно в Дом офицеров. Это вообще высшая лига: там и бильярдная, и буфет… Я Надю, студентку, угощал. Пошли с ней на представление «Человек-амфибия», его давал какой-то гастролер. Один акт посмотрели и пошли в буфет. Выпили бутылку вишневого ликера. Вкусный, я взял вторую. Тоже приговорили – и подняться уже не можем. Вроде и не пьяные, а ноги не держат. Просидели так и второй акт, и танцы.
На танцах казус: одна полька потеряла попу. Симпатичная с лица, но худая, фигуры никакой – подвязала сзади подушечку. Во время танца веревка лопнула, и подушка повисла, волоклась по полу. Больше на танцы после такого позора не ходила, уехала потом в Польшу.
Василий САРЫЧЕВ
(Окончание следует)
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.