Отдельная тема – гешефты брестских мальчишек с пленными. Десятилетний Саша Кравчук с Киевки, ему оторвало снарядом по локоть руку, сдружился с пленным немцем из лагеря у Кобринского моста, носил ему еду, курево. Когда отряд куда-то переводили, немец подарил Саше свою походную фляжку.
Гена Клыпа парой лет младше, живший с мамой в деревянном домике на Московской, 101, случалось, бегал пленным немцам за сигаретами. Те работали возле лагеря у Кобринского моста, рыли траншею под коммуникации. Когда один из них снова дал малому мелочь на сигареты, Гену посетила идея. Вместо табачного киоска он насобирал окурков поцелее, более-менее их очистил и сложил в коробку от «Казбека» – думал, прокатит. Немцы восприняли как шутку и катались со смеху, показывали большой палец. Оставленный без курева тоже смеялся.
Прохожие, кто шел по Минской, главной улице Киевки, у лагеря вынужденно переходили на другую сторону: проволока была натянута так, что тротуар остался внутри. Там же внутри, за ограждением, по адресу Минская, 102, в деревянном доме на две половины проживали два заместителя начальника. С сыном одного из них, майора Кравченко, приятельствовал Володя Губенко. Вместе учились в седьмом классе.
Другого, майора Ларина, убили в мае 1946 года при загадочных обстоятельствах. Его срочно вызвали в командировку в Минск, поезда ходили редко, и, вероятно, поэтому Ларин поехал товарным составом. Во время остановки под Березой тело обнаружили в пустом вагоне, оно было страшно изрезано ножом. Дело списали на ненайденных уголовников.
На смену погибшему приехал другой майор и сразу обзавелся двумя денщиками. У Кравченко денщиков не было, он жил с женой, а новый привез только сына, парня лет 16-ти – на год старше Володи и других ребят, собиравшихся у Олега Кравченко.
В тот раз один из мальчишек принес советский взрыватель. Других забав особенно не было – хвастали друг перед другом такими находками. Обычно ребята пользовались немецкими взрывателями в алюминиевых трубках, как карандашики: присоединяли бикфордов шнур, вставляли взрыватель в тол – и шашка готова. А здесь непривычный, бумажный: как с ним обращаться, толком никто не знал. Сын нового замначальника решил фраернуться, поставить себя в компании: «Это не капсюль никакой, поджечь – ничего не будет!» Спичек, на счастье, ни у кого не было. Но проходили два денщика, один курил. Сын ему: «Ну-ка, фриц, подожги!» Тот, не подумавши, приложил сигарету… Рвануло, немец схватился за глаза, побежал промывать. Хорошо отделался, лишь обожгло табачной пылью. А сыну оторвало пальцы.
В городе к пленным немцам быстро привыкли, факт их наличия перестал восприниматься как нечто неординарное. Грустные люди в застиранных кителях и шапках-«гансовках», передвигавшиеся группами и по одному, с инструментами или губными гармошками, стали неотъемлемой частью жизни Бреста.
Дармовая сила была городу хорошим подспорьем.
Василий САРЫЧЕВ
(Продолжение следует)
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.