В полтора предвоенных года местные и приезжие мальчишки помалу перезнакомились. На одном из пустырей Киевки за играми дворовой компании наблюдали парнишка лет семи и младшая девочка, сестра. Когда в их сторону отскочил мяч, мальчик-восточник остановился ожидающе – подадут, но несколько глоток хором рявкнули им:
– Не чэпай!
Парнишка с девочкой оплеванно ушли, а самый бойкий пояснил новичку:
– То дети гувняжа.
И восточник понял: изгои.
Пан Вэрембек, сколько его помнили, работал ассенизатором. Жил на углу Мицкевича и Бема (ныне Горького). Высокий, чуть сутулый, с носом, как у аиста, он молчаливо черпал ковшом. Делал свое дело, не самое котируемое, но на которое всегда был спрос. Возил на подводе здоровенные фанерные ящики со скошенными бортами, накрытые крышками на завесах. В каждом дворе частного сектора, а это две трети города – вся Киевка, Граевка, Шпановичи – стояли сортиры, и ямы требовалось опорожнять. Даже в благоустроенном особняке Чапкевича – бывшего директора «школы тэхничнэй», где поселили преподавателей железнодорожного техникума, – приходилось чистить выгребной сток.
Заработок у пана Вэрембека был стабильный, но Хенэку с сестричкой доставалось. Был еще пан Пшибыльски с улицы Збожовой (ныне Мостовая), также работавший в городском ассенизационном предприятии (на рисунке Владимира Губенко), размещавшемся близ железнодорожных путей в начале улицы Садовой (ныне Орджоникидзе). В конце войны семья пана Пшибыльского, имевшего одиннадцать детей, выехала в Польшу.
Из заявки в городскую управу времен оккупации, обнаруженной в фондах ГАБО: «Місцевий комітет самодопомоги у Бересті просить вислати асенізаційну бочку для очистки уборной по адресу вул. Залiзничного двiрця №23». И оттуда же – заявление жителя улицы Граничной (ныне Карасева) Степана Ткачука: «Прошу мені видати патент на виконання асенізаційних робіт по м. Бресту та по військових урядах». И налоговые декларации последнего как ассенизатора: в марте 1943 года оборот 3500 крб (карбованцев), доход 950 крб, в апреле оборот 3550 крб, доход 950 крб.
Немцев из Бреста удалили, а тема осталась на пару десятилетий, и под вечер на Пушкинской можно было наблюдать (кто не смотрел – ощущать) картину растянувшегося на полсотни метров обоза ассенизаторов, теперь уже не частников – работников транспортного отдела коммунальной службы. Выдвигались колонной, а дальше, за переездом, разъезжались по участкам. Как и прежде, на конной тяге, с закрепленными под ящиками ковшами на шестах. Юмористы сзади выводили: «Не уверен – не обгоняй!» Ящики, похоже, никогда не мылись и вдобавок протекали, от колонны разило на квартал.
Из протокола заседания горисполкома от 6 февраля 1945 года:
«Состояние ассенизационного обоза гортранспортного отдела в настоящее время неудовлетворительное. Асобоз (ассоциация с эскадрильей, не правда ли? – В.С.) из-за неповоротливости заведующего гортранспортным отделом тов. Ковальчука совершенно не готов к весенней очистке города от нечистот, лошади плохой упитанности, повозки непригодны из-за отсутствия ремонта, отсутствуют ассенизационные бочки и ящики».
На следующем заседании исполкома утвердили ценник транспортных и ассенизационных расходов:
«Утвердить временно тариф стоимости коне-дня по транспортной конторе:
а) вывозка нечистот бочками за два рейса – 80 рублей (одноконная подвода),
б) вывозка сухих нечистот и общие перевозки по городу одноконной подводой – 54 рубля (за) коне-день,
в) вывозка нечистот и общие перевозки по городу пароконной подводой – 80 руб. пара (за) коне-день.
Для расчета транспортной конторы с возчиками-ассенизаторами, работающими со своими телегами, упряжью и принадлежностями без лошадей, – установить стоимость за 1 бочку 18 рублей».
23 октября того же года начальнику госгужтранспорта разрешили производить оплату ассенизаторам по соглашению от вывезенных бочек, усилив нормы вывозки в день до 4 рейсов с доведением оплаты ассенизаторам до 20-25 рублей, обязав полностью укомплектовать штат асобоза. Заведующему мобилизационным отделом поручили оказать помощь в наборе рабочей силы за счет репатриированных.
Меры особо не помогли: спустя год, 10 сентября 1946-го, было констатировано, что горгужтранспортный отдел недоукомплектован 15 ассенизаторами и 10 чернорабочими.
P.S. После ухода Владимира Николаевича Губенко остались его любимцы, кот и кошечка, 4 и 2 года. Свидетели и соучастники появления неповторимых рисунков о городе. Интеллигентные. Самостоятельные. Стерилизованные. Ко всему приучены. Начитанные. Домашние. Они осиротели и ЖДУТ. Кому? Звонить: +375 29 796 64 29.
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.