Спустя 80 лет после Великой Отечественной войны была увековечена память расстрелянных фашистами жителя Кобринского района Власа Бича и спасенного им раненого советского летчика Игната Морозова.
Цветы к памятнику
В 1967 г. на выезде из Кобрина по ул. Первомайской, у обрыва перед старым мостом к д. Быстрица, был установлен памятник жертвам геноцида. С 1941 по 1944 год на этом месте гитлеровцы расстреляли сотни кобринчан. Здесь же были похоронены 44 мирных жителя, расстрелянных летом 1943 г. в поселке Фруктовый. Нашли в этой братской могиле свой вечной покой и несколько зверски убитых летом 1942 года семей, а также двое неизвестных. О том, что этими неизвестными были Влас Бич и Игнат Морозов, члены семьи Власа узнали через несколько дней после их гибели. С тех пор родные постоянно приходили к месту расстрела, а после установления памятника ежегодно дань уважения его подвигу отдают внуки, правнуки и праправнуки.
После войны родственники Власа Бича неоднократно обращались в самые разные инстанции, чтобы увековечить память о жертвах геноцида. Однако выполнить эту святую миссию удалось только 7 ноября 2023 года благодаря огромной кропотливой работе прокурора Кобринского района Сергея Анатольевича Мешечко и старшего инспектора отдела культуры Кобринского райисполкома Ульяны Кондерешко совместно с 94-летней внучкой Власа Бича Валентиной Игнатюк (Ворон) и правнучкой Ангелиной Шевчук.
Накануне 80-й годовщины Победы Валентина Андреевна и Ангелина Николаевна возложили цветы к памятнику на ул. Первомайской и к обелиску в д. Черевачицы, где на мемориальной табличке в списке погибших уже значатся имена Власа Бича и Игната Морозова.
Митинг у памятника в д. Черевачицы Кобринского района.
Внучка Власа рассказала непростую историю своего деда, а правнучка дополняла факты, которые слышала от матери и других родственников.
Семейная история
Влас Бич родился в д. Батчи Кобринского района, здесь же женился, в семье появились дочери Татьяна, Юфимья, Мария и сын, которого тоже нарекли Власом. В начале Первой мировой войны отца семейства забрали служить в Российскую армию. Позже он приехал за женой с детьми и увез их в Москву (в те годы многие белорусы становились беженцами). Через несколько лет семья решила вернуться на родину. Путь из Москвы на повозке, запряженной конем, занял больше месяца, в дороге от тифа умерли женаи старшая дочь. Бичи поселились на хуторе вблизи д. Батчи, поскольку их дом был сожжен. Началась обычная сельская жизнь. Годы летели незаметно: дети выросли, создали свои семьи.
Влас Бич в молодости.
– Мне дедушка рассказывал, что он очень хотел, чтобы его дети были образованными, – говорит внучка Валентина Андреевна Ворон. – В Москве моя мама, Мария, училась в гимназии, хорошо знала французский язык. Еще до начала Великой Отечественной войны она создала в нашем доме общественную библиотеку.
Первые жертвы войны
Жизнь шла своим чередом, ничто не предвещало беды. В июне 1941 года у дочери Власа Бича Марии, которая была замужем за Андреем Вороном, родился четвертый ребенок – сын Евгений. В семье уже подрастали 15-летний Николай, 12-летняя Лидия и 10-летняя Валентина. В воскресенье 22 июня с утра в доме были гости, отмечали рождение Жени.
– Веселье было в самом разгаре, когда в дом вбежал отец и встревоженно произнес, что в небе очень много самолетов, они то поднимаются вверх, то опускаются вниз. Кто-то предположил, что идут военные учения. Праздник продолжился, но вскоре стали слышны взрывы, сначала вдалеке, а потом уже мы слышали их отчетливо. Гости, недоумевая, что происходит, стали расходиться, – вспоминает Валентина Андреевна.
Мария с мужем Андреем Вороном и братом Николаем.
Только на следующий день в деревне узнали, что началась война, а потом 10-летняя Валентина увидела ее первых жертв.
– Мы жили в Батчах около самой железной дороги, – продолжает Валентина Андреевна. – В тот день к нам с хутора приехал дед Влас. Ближе к обеду на улице стал собираться народ. Мы тоже вышли и увидели: со стороны Бреста по дороге шли люди, многие из них были только в нижнем белье, раненые, оборванные, они еле брели, опираясь на палки. Все, кто мог двигаться, шли в сторону Кобрина, а остальные просили помощи у жителей деревни. Недолго думая, дед Влас вывел со двора лошадь с повозкой и направился к этим людям. Заметив, что раненый молодой солдат с перебинтованной головой и ногой не может идти, постоянно падает, дед быстро погрузил его в повозку и повез к себе на хутор. Позже он сказал нам, что это советский летчик Игнат Морозов, что его надо вылечить, и строго приказал мне и старшей сестре Лидии никому о нем не говорить.
Трагедия на хуторе деда Власа
Через месяц, благодаря лечению травами, летчик поправился. Около года жил он на хуторе, помогал по хозяйству. Всем любопытным Влас Бич говорил, что это его племянник. Но однажды на хутор пришли полицаи и забрали летчика, сказав, что отпустят, когда установят его личность. Напрасно Влас твердил им, что это его племянник. Полицаи хлопнули дверью машины и уехали.
– Еще в детстве я не раз слышала эту историю, – говорит Ангелина Шевчук. – Когда полицаи забрали Игната, мой прадед очень волновался за него, несколько ночей не спал, а потом запряг лошадь в повозку и поехал в гмину его выручать. Он думал, что немцы ему поверят и отпустят «племянника». Все родные каждую минуту ждали их возвращения, но напрасно. Через три дня тягостного ожидания бабушка Мария сама пошла на поиски, но в гмине ее никто даже слушать не стал. И только уборщица тайком рассказала, что всех, кого забрали в эти дни полицаи, немцы увезли на двух грузовых машинах в Кобрин и расстреляли, а потом сбросили в общую яму на выезде из города. У гмины убитая горем бабушка увидела свою повозку с изнывающей от голода и жажды лошадью. Немного позже родители вместе с родственниками других погибших выяснили, что люди были расстреляны на краю небольшого обрыва около старого моста на Быстрицу.
Ужасы нацистской оккупации
На этом испытания семей Бич и Ворон не закончились. Как вспоминает Валентина Андреевна, недалеко от деревни находился пост с немцами и мадьярами. Мадьяры относились к местному населению доброжелательно, а вот немцы были жестокими, при малейшем подозрении или неповиновении могли сразу же расстрелять, а то и того хуже – наказать всех жителей деревни.
– Как-то снежной зимой 1943 года партизаны взорвали у железной дороги немецкий эшелон. Оставленные подрывниками следы на снегу вели в сторону соседней д. Черевачицы. Озлобленные фашисты ворвались в деревню, не пожалели никого – убивали детей и взрослых, сжигали дома вместе с людьми и скотом в сараях. Черевачицы находились от нас примерно в двух километрах по другую сторону железнодорожного полотна, но все жители нашей деревни отчетливо слышали душераздирающие крики людей, рев коров, видели огромные клубы дыма и пламени. Прошло 80 лет, а я до сих пор помню этот рев. Деревня была сожжена дотла, – утирая слезу, говорит Валентина Андреевна.
Памятник сожженной деревне в Кобринском районе.
Фашисты часто делали облавы, собирали молодежь, чтобы угнать в Германию. Лидии Ворон тогда исполнилось 14 лет, но высокая деревенская девушка выглядела старше. Родители, как могли, оберегали ее от фашистов. Как рассказывает Валентина Андреевна, однажды летним утром один из мадьяров шепнул ее матери, что идет облава, к ним уже подходят немцы. Отец быстро крикнул дочери: «Лезь на чердак», а мать, встретившись с ним взглядом, без слов поняла, что надо делать – мужа прикрыла картофельной ботвой в разоре огорода, а дочь укрыла связанными пучками фасоли. При обыске дома только по счастливой случайности немец не попал в Лидию, когда протыкал штыком кучу фасоли. И такие облавы случались постоянно, но Бог уберег девушку и ее отца от немецкого рабства.
А вот будущий муж Лидии Николай Владимирович Ячник 1927 года рождения был малолетним узником – три года провел на принудительных работах в Германии. На ногах у него были кандалы, соединенные цепью – чтобы не сбежал. Следы и наросты от кандалов остались у него всю жизнь. Парень вернулся домой только после войны.
Подвиги в тылу врага
Не прошла война и мимо родного брата Лидии Николая. 15-летний парнишка ушел в лес к партизанам, был связным. Однажды отправился на задание и два месяца не выходил на связь ни с товарищами, ни с родными. Все решили, что он погиб, принесли родителям его личные вещи. Но он вернулся в партизанский отряд. И вернулся с ценными документами и информацией о гитлеровцах, которую сумел добыть в тылу врага.
Слева на фото — Николай Ворон.
Семья Власа Бича, несмотря на трагедию с отцом, продолжала спасать людей. В самый разгар военного лихолетья родные Власа приютили и до конца войны прятали у себя еврейскую женщину с маленькой дочкой Нелей. Раиса была женой военного, служившего в Брестской крепости. Ей дали деревенскую одежду, девочку, тело которой было покрыто язвами, вылечили. Они жили на хуторе как члены семьи, а когда приходили фашисты, Рая, повязав грубый платок, начинала молоть на жерновах жито, чтобы не поднимать головы. После войны она уехала в Москву. Валентина Андреевна, когда была в командировке, встретилась с Раей в ее московской квартире. Их дружба продолжалась долгие годы. Также семья Ворон не отказала в крове молодой женщине Паше с пятилетним мальчиком. Несколько месяцев прожили мать с сыном у гостеприимных хозяев.
Семья Марии Власовны Ворон после войны.
Память сквозь поколения
С каждым годом все дальше уходят от нас события Великой Отечественной войны. Только память о тех, кто ценой своей жизни ковал на фронте Победу и кто на родной земле противостоял фашистам, передается из поколения в поколение.
Каждый год в День Победы у памятников погибшим проходят митинги, внуки, правнуки и уже праправнуки клянутся чтить память жертв военного лихолетья.
Маргарита САВЧУК
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.