Знакомство мое с местными мастерами холста и виртуозами кисти началось с того, что местные Ван Гоги и Ван Дейки едва не поколотили меня мольбертами. Да было бы из-за чего! Всего-то: в чьей-то мастерской на Набережной было многолюдно и весело, а свежий гость, он же ваш покорный слуга, возьми да и скажи – мол, такой город небольшой, а так художников много! Некоторые Левитаны сочли это оскорбительным, но обошлось. С тех пор в основном с живописцами и художницами дружим. Они люди тихие, когда за работой, но забавные встречи случаются и у них, особенно если кисти и карандаши выносятся на свежий воздух. Это называется пленэр – живопись на открытом воздухе. А на этом воздухе встречаются не только художники. Вот несколько сценок из творческой жизни мастера акварелей В.
* * *
…Рисую паромную переправу в глубинах Полесья. Паром, как говорится, «на парах». На пароме лошади, запряженные в телеги, мужики рядом покуривают. Один крестьянин приставляет ладонь к глазам и смотрит в мою сторону. Вероятно, пытается сообразить, что я делаю. Потом идет ко мне. Застенчиво, но в то же время и настырно смотрит на карандашный набросок и вдруг орет земляку на пароме:
— Иван, мать-перемать, зводь кобылу! А то ее уполномоченный на заметку взял. Отберуть нахрен!..
* * *
…Стоим с коллегой Лешей, малюем уходящую натуру – старые дома, предназначенные на снос. Возле нас вертятся мальчишки – других забав в городе нет. Один говорит:
— Смотри: у этого все ровно, а у того – все криво!
Другой:
— У того правильно, а у этого – интереснее.
* * *
…Осень на этюдах. Дождь. Я в брезентовом плаще, в валенках с галошами. Сижу у реки на перевернутой лодке. Мимо идут две старухи, здороваются. Потом одна из них, через губу матернувшись, вопрошает:
— Мужик, ты что ли наш новый пастух?
* * *
…На этюдах в почти уже исчезнувшем старом городе Пинска. Мы с коллегой Лешей штрихуем меткими штрихами иезуитский коллегиум. Из бани, которая работала на площади много лет и своей квадратной трубой напоминала Освенцим, выходят два пьяных мужика. Останавливаются возле нас, долго смотрят и молча уходят. Леша грустно:
— Обидно, не признает нас народ…
И тут один из мужиков возвращается. Кладет на палитру две сушеные рыбины и ставит рядом литровый баллон пива. Молча уходит. И я не выдерживаю:
— Что? Это не признание? Выше почтения у нас не было и, может, уже не будет!
Был 1995 год. Казалось, все у нас впереди…
Некто ИВАНИЦКИЙ
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.