Ресурс добровольной вербовки на работы в Германию довольно быстро исчерпался или сильно отстал от темпов, которых требовали из Берлина. Заданные цифры неизбежно подталкивали к принудительному принципу, а также задействованию самых разных категорий, от школьной молодежи до девушек на хозяйство и военнопленных.
Надо сказать, хозяйственные планы местных военных администраций вступали в серьезное противоречие с необходимостью делиться частью рабочей силы с фатерляндом. Понятно, что зачастую в таких случаях действуют по принципу «на тебе, боже, что мне негоже» – в первую очередь избавляются от ненужного или хлопотного. Так возникла наверняка не в Берлине придуманная практика отправки в Германию ненадежных или симпатизирующих советской власти лиц «на перевоспитание».
Месячный отчет брестского окружного комиссара о вербовке рабочей силы в Германию из Брестского округа
«24 апреля 1942 г. Брест
ПОЛИТИКА
На территории своего округа я схватил большую часть большевиков, которых мог захватить. Из них 300 мужчин и 200 женщин направлены на работу в Германию. Кроме того, из их числа 200 человек предоставлены в распоряжение дорожностроительной фирмы. Эти люди заключены в лагерь и находятся под охраной полиции.
Насколько я мог установить, снова начинается подрывная работа против немецких оккупационных властей со стороны населения. Разогнана одна банда. Комсомольцы, объединенные в организацию, пытались удержать крестьян от предоставления тягловой силы немецким оккупационным властям.
Сейчас я стараюсь выявить тех лиц, которые сочувствовали большевикам, и заключить их в лагерь. Большую часть из них я также направлю на работы в Германию, где они причинят меньший ущерб, чем здесь.
ТРУДОЗАНЯТОСТЬ НАСЕЛЕНИЯ
С началом весны здесь очень трудно с рабочей силой. Сейчас многие организации и фирмы обращаются на биржу труда и требуют значительно большего количества рабочей силы. К тому же 1250 чел. военнопленных отправлены на работу в Германию, так что теперь я не располагаю военнопленными. Началась вербовка рабочих в Германию. Но она бесполезна, так как никто не хочет отсюда уезжать и работать. А поэтому все трудоспособное население будет принудительно схвачено и направлено в Германию. Сначала в этом деле возникли трудности, так как начали неправильно проводить операцию, в результате большая часть крестьян и рабочих исчезла в лесах. Теперь тот район, где это произошло, будет поручен другому руководителю, который с большей осторожностью приступит к проведению такой мобилизации. Я еще раз предварительно собрал начальников районов и подробно проинструктировал их о проведении этого мероприятия.
ПРОДОВОЛЬСТВИЕ И СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО
Погода в округе резко переменилась. В начале месяца началась бурная оттепель и паводки. Земля постепенно освобождается от снега, и скоро можно будет приступить к полевым работам. Еще предстоит обработать и засеять примерно 50 % посевной площади. Семенной фонд имеется, и я планирую, если ничего непредвиденного не случится, в этом году засеять больший клин, чем в прошлом году. Озимые пострадали незначительно.
В государственных имениях наблюдается недостаток рабочей силы, а также фуража. Вермахт в порядке любезности обещал предоставить повозки, но в незначительном количестве, так что они проблему не разрешат.
Для улучшения породности крупного рогатого скота из Германии прибыло 10 племенных быков, правда, не первой классности, и 15 хряков.
Окружной комиссар».
Военнопленные были лицами для ограниченного использования и с особым порядком содержания.
В тетрадях писателя Сергея Смирнова нашел законспектированные им воспоминания Петра Георгиевича Орлова, призванного в армию осенью 1940-го и служившего до войны на 9-й погранзаставе, об отправке военнопленных на работы в Германию.
«Нас посадили в вагон, по обе стороны поставили часовых, вагон замкнули с двух сторон на ключ. Темная ночь, стучат колеса, в каком направлении едем, не знаю. Утром мы поняли, что находимся в Польше, на другой день были в Германии – узнали по остроконечным крышам и по кирхам. Наш вагон отцепила жандармерия и стала по списку выкликать. Больные, обросшие выползали из вагона. Незнакомый город, здесь все по?другому.
Привели на вокзал. Здесь стояли «покупатели» дешевой рабочей силы. Весна! Нехватка рабочих рук. На вокзале стоял спор между «бауэрами» («хозяевами») и прибывшими из города военными властями. Бауэры, как мы узнали позднее, взяли верх, и мы попали на биржу труда. Простояли голодными целый день. На другой день при тщательном осмотре, т. е. ощупывании рук-ног и прочего, а также определении упитанности, бауэры отобрали и увели с собой человек 15–20 из числа 70–75 прибывших. Остальных отправили в тюрьму, где мы пробыли с месяц.
Как-то ночью нас опять посадили в вагон и доставили в находившийся за городом лагерь. Там голод, зуботычины, немного супа, 50 граммов хлеба и работа от темна до темна. Ходили под конвоем, собирали с полей камни и выстилали шоссе. Как-то однажды после подъема нас выстроили перед немецким врачом. Он приказал идти в свободный барак. Начался саносмотр. Рядом с врачом находился немецкий лагерфюрер и спрашивал, кто их нас военнопленный. Из нас никто не хотел сознаваться. Заверили власти, что являемся цивильными. Пригрозили: «если кто обманет, то пеняйте на себя». А что нам терять, кроме своей башки?
Дня через 2–3 нас вновь погнали на биржу труда. При новом ощупывании рук и ног по моим ранениям обнаружили, что являюсь военнопленным. На этот раз бауэров было много. Меня по каким-то соображениям оставили последним. Когда всех разобрали, меня подозвали к столу. Вслед за моей фамилией вызвали бауэра по имени Вилли. Этот Вилли Хоте был одет в простое пальто. Меня удивило, что вместо привычной для немцев шляпы у него на голове была кепка, штаны изящно заштопаны. Я перед этим видел его собирающим окурки сигар и, озираясь, клавшим их в карман, и я ему завидовал. Немцы пояснили мне, что он будет моим хозяином. А я никак не хотел даже и такого хозяина…»
На этом запись обрывается.
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.