Так заложено в человеке природой, что в неволе ему некомфортно, тягостно и утомительно. Даже те, кто побывал лишь на срочной военной службе, в огороженном бетонным забором пространстве, без щенячьего восторга вспоминают уставные тяготы. Был бы за решеткой филиал рая земного, все бы жили по принципу Доцента: украл, выпил, в тюрьму – романтика!
Нежданный свидетель
Брестский парень Сашок с самых юных лет отличался живостью слегка порочного ума и авантюрностью характера. Несмотря на судоходный статус реки Мухавец, в пираты белорусского Полесья он подаваться не стал, начал промышлять тем, что плохо лежит. Стало быть, первый раз угодил под суд за банальную кражу в том возрасте, когда Аркадий Гайдар собирался командовать полком – то есть лет в четырнадцать. Гуманный суд приговорил отрока к трем годам лишения свободы, но с отсрочкой приговора. Эта юридическая, можно сказать, гуманность играет дурную шутку с иными юными гражданами. Они путают гуманность со вседозволенностью. На чем, выражаясь их же языком, и палятся.
После первого приговора Александр дышал воздухом свободы два года. В секцию шахмат, правда, не записался. Наверное, зря, потому что через семьсот дней с небольшим началось в отношении него новое следствие. На этот раз вменялось ему не воровство. Берите выше – мошенничество. Это были не масштабные операции под названием «как украсть миллион», все-таки жульничал Саша несколько по-детски. К примеру, просил у знакомого какую-нибудь вещицу во временное пользование, затем, попользовавшись с полчасика, ее и продавал. Фигурировали позже проигрыватели, телефоны и прочие, не дешевые между прочим, предметы. Когда количество эпизодов и число обманутых достигло предела, Александр снова вошел под не самые светлые своды отдела внутренних дел. Под принуждением, конечно.
На этот раз наличие непогашенной судимости за предыдущее деяние лишило суд всяческого снисхождения. И поехал Александр этапом в воспитательную колонию, что в Бобрах, то есть в Бобруйске. Там, на суровой могилевской земле, пробыл он чуть более года. Затем попросился на прием в оперативную часть исправительного учреждения, где и заявил: я есть свидетель по делу об убийстве частника-таксиста, оно не раскрыто, а мои показания могут быть очень важными. Его показания запротоколировали, переправили в город над Бугом. Вскоре туда же очередным этапом отправился и Александр.
Из показаний, данных в оперативной части воспитательной колонии, следовало, что Александр знаком с неким Сергеем. С его слов знает, что именно он убил гражданина, чтобы завладеть его автомобилем. А еще он знает, что Сергей приобрел и часто имеет при себе огнестрельное оружие – обрез двуствольного охотничьего ружья. То же самое осужденный повторил и на родине. Полученную информацию проверили: есть такой Сергей. С ним начали работать оперативные сотрудники. Он мог иметь не лучшие помыслы, поскольку уже проявил себя не с лучшей стороны, о чем свидетельствовали четыре протокола об административных правонарушениях. Но в убийстве признаваться не желал. Даже очная ставка со свидетелем Александром не дала нужных результатов. И обрез, как ни искали, у него не нашли. Получалось, кроме голых слов свидетеля Сергею предъявить нечего. Следователи стали посматривать на свидетеля недобро. Тот выкинул последний козырь: знаю, где закопаны напольные коврики захваченной преступником машины. Поехали на следственный эксперимент. Долго копал Саша где-то за городом стылую землю. Не нашлось ковриков.
Защита бегством
И настал, наконец, в череде оперативных будней тот день, когда бесстыжий свидетель заявил следующее. Он-де выдумал все, кроме самого факта убийства, чтобы вырваться из колонии хотя бы на время. Типа, дома и стены «родного» СИЗО помогают. С Сергеем наглядно знаком, бывал у него дома. Совсем немного знал убитого, об обстоятельствах преступления слышал от знакомого таксиста. Такой вот озорник в робе арестантской. Казалось бы, логично. Однако администрация колонии характеризует своего, так сказать, подопечного положительно. Все у него по-пацански ровно. Зачем тогда срываться оттуда? Ради глотка свободы? Какой уж там глоток – путешествие из одной камеры в другую.
Между делом стали искать причину столь странного поведения. Не прояснило, а лишь запутало ситуацию известие о том, что мама Александра навещала сына в колонии. Тогда он ей сказал: для освобождения из мест лишения свободы надо всего лишь 400 долларов. Где-то через неделю она привезла названную сыном сумму. Правда, вопреки чаяниям, ни законного, ни любого другого освобождения Александра не последовало. А вскоре последовали те самые липовые показания.
Затем всплыла и другая информация. При хорошем в целом поведении осужденный Александр очень увлекался азартной игрой в карты. И просто по жизни, и в особенности за решеткой игровое шулерство очень развито: новичков «подсаживают» на игру, затем обирают в процессе игры начисто. А карточные долги – дело очень серьезное везде и всюду. Не отдать или не отработать так, как выигравший придумает, можно и жизни лишиться, или в такую зависимость попасть, что жизнь не мила станет. Скорей всего, Александр проигрался, а отдавать нечем, вот и подался в «сознанку», чтоб хотя бы оттянуть час неминуемой расплаты.
Один умудренный опытом сотрудник правоохранительных органов предложил такую версию событий, вполне вероятную. Карточный либо какой-то другой долг у Александра был и остался. Но парень все грамотно просчитал, и к тому времени, когда его обман со свидетельскими показаниями раскрылся и повлек за собой еще одно расследование, теперь уже за дачу заведомо ложных показаний, затем судебный процесс, и все это не суетливо, обстоятельно, к тому времени Александру исполнилось восемнадцать лет. Теперь, получив дополнительно два года лишения свободы, он отправился уже «на взросляк», в исправительную колонию для совершеннолетних. То есть по прежнему адресу он не вернется, соответственно и расплата, за что бы она ни была, оттягивается на неопределенное время.
Впрочем, в определенных кругах есть такое присловье: земля круглая, а жизнь квадратная – где-то да пересечемся.
Иван ОРЛОВ
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.