Жительнице Бреста Анне Григорьевне Панасюк пошел… 99-й год! Но выглядит она гораздо моложе. У нее живые, пытливые глаза, модная стрижка и улыбка человека, много повидавшего на своем веку и умеющего радоваться даже мелочам. Хотя выпало на ее долю немало испытаний.
Родилась Анна Григорьевна в деревне Детковичи Дрогичинского района. Их деревенька затерялась среди лесов и болот, насчитывала всего три десятка дворов. Родители Анны работали в колхозе. Как началась коллективизация, отец, скрепя сердце, отвел на ферму кобылу, волов и корову и устроился конюхом. Мать, как и большинство женщин, трудилась в полеводстве. Ну а дома подрастали помощники – Надя, Андрей, Степан, Вера и Анна. Собираясь вечером за общим столом, рассуждали, куда пойдут учиться. Но все мечты прервало тревожное утро 22 июня 1941 года.
– Нашу неприметную деревушку немцы долго обходили стороной, – вспоминает Анна Григорьевна. – А если и бывали, то проездом, требовали сало, яйца, молоко и исчезали. А вот в соседнем селе Ямники они обосновались и чувствовали себя хозяевами – до нас доходили тревожные вести об их бесчинствах. Немцы даже пытались сжечь село, но заступился за односельчан полицай, уверяя, что ямниковцы не причастны к гибели оккупантов на опушке леса. В тот раз сельчан не тронули, но через несколько месяцев село все же запылало. Поговаривали, что ямниковцы, предупрежденные партизанами, благополучно смогли скрыться в лесу накануне расправы. В огне погибла и соседняя деревня Галик, а её жителей немцы погнали на станцию Антополь. Куда они дальше попали, никто так и не узнал – может, под расстрел, может – на работы в Германию. Говорили только, что бабушка с двумя внуками рискнула: смогла улизнуть из колонны и спрятаться в придорожном кустарнике.
Жители Детковичей надеялись, что их не постигнет судьба соседних деревень. Надя, самая старшая сестра, пошла работать в Антопольскую больницу. Местные туда не спешили: там лечились только полицаи и иногда заглядывали немцы. Они обсуждали планы операций, хвастались, как быстро на белорусской земле устанавливали свои порядки немцы, не думая, что и у стен бывают уши. Такими «ушами» была Надя. Она внимала каждому слову, а потом, под покровом ночи, спешила в лес к партизанам и передавала им эти сведения. Благодаря юной связной они были в курсе событий, удалось сорвать несколько немецких планов.
– А тут как гром среди ясного неба – пришла повестка Наде ехать в Германию на принудительные работы, – продолжает Анна Григорьевна. – Но как лишить наших бойцов связной?! Тогда отец, который, как и старшая сестра, оказывал партизанам помощь, принял волевое решение: пусть вместо Нади едет… Аня. У меня, 14-летней девочки, даже в мыслях не было спорить с отцом… Весной 1942 года меня посадили в товарный вагон и отправили в Германию. В руках – узелок с небольшим запасом еды и длинная теплая мамина юбка из грубой ткани.
Грузовой эшелон с рабочей силой возле города Майнца встречали на перроне будущие хозяева. Аню – растерянную, напуганную, с котомкой в руках – из толпы выбрала фрау. Спросили знаками, умеет ли доить корову, и, получив утвердительный ответ, уверенно увели с собой. Уже на ферме, увидев, как она быстро выдоила все шесть коров и накормила скот, фрау удовлетворенно покачала головой – эта шустрая юная белоруска ей явно понравилась. В поле и в саду она тоже справлялась с работой – полола грядки, собирала виноград. Девочке очень повезло: хозяйка относилась к ней хорошо, выделила ей комнату на втором этаже усадьбы и даже кормила вместе со своей семьей. Анна довольно быстро освоила разговорный немецкий язык и иногда помогала немецкому мальчишке решать примеры по математике.
Был еще один работник – пожилой француз, он смотрел за лошадьми, жил в бараке и обедал там же. Чуть позже хозяева привезли еще работников – русскую женщину Ольгу с дочерью. Их немцы почему-то невзлюбили: жили приезжие в бараке, фрау часто ругала, не позволяла подходить к своим маленьким сыновьям.
Анне позволялось отправлять открытки на родину, две в месяц, в них девочка неизменно писала, что жива, что работает. В ответ получила несколько весточек из дома, но в 1943-м связь оборвалась. О том, что сестру Надю полицаи стали подозревать в связи с партизанами, что из-за этого всей семье пришлось больше года прятаться в лесу и что у нее родился братик, она узнала уже после того, как вернулась домой в 1946 году.
Гордилась, что домой везла два чемодана обновок, но на вокзале, уже на белорусской стороне, их украли вместе с документами. «Так что домой вернулась только в том, что на мне было надето. Обидно было до слез. Но, с другой стороны, живая вернулась и отца-мать, сестёр-братьев обняла, по родной земле ходила». Началась мирная жизнь. На танцах Анна познакомилась с Александром, на 11 лет ее старше. Не было романтических прогулок и «люблю» под луной – парень предложил выйти замуж в первый день знакомства. Она и согласилась. С женихами после войны было трудно: многие сложили головы на полях сражений, многие возвращались калеками.
Анна Григорьевна родила четырех сыновей, вырастила, поставила всех на ноги. Непросто было: муж рано ушел из-за болезни, поэтому она сама «тянула» мальчишек. Валера, Лёня, Саша и Володя выросли достойными людьми, подарили ей семь внуков и вдвое больше правнуков. Они частые гости у бабушки. Особая гордость – внуки Татьяна и Александр – оба стали известными парикмахерами, победителями международных конкурсов профессионального мастерства и владельцами сети салонов в Бресте и Москве. И правнучек тоже стричь берется – растет достойная смена!
– Часто вспоминаю свою молодость. Отец не рассказывал нам, младшим детям, чтобы мы где-нибудь не проболтались, что по ночам сопровождал Надю в партизанский отряд. Иногда думаю, как бы сложилась ее судьба, если бы она поехала в Германию, а не я вместо нее? В лесу она встретила своего будущего мужа, жили очень хорошо, понимали значимость каждой минуты, прожитой вместе. Удивительно, что вся наша семья смогла пережить тяготы войны и дождаться освобождения. Это так бесценно – мирное небо над головой.
Светлана КИСЛАЯ
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.