После няниной науки мы втроем — Николай, Владимир и я – пили кофе, няня дала им по 20 копеек, а мне 10 копеек на завтрак в школе. Коля учился в 3 или 4 классе, Владимир, кажется, в 1-м. Извозчик нас уже ожидал у подъезда дома, он оплачивался помесячно за нашу доставку в школу и назад. Когда я вошел во двор школы, у меня с удивлением спрашивали, не нашел ли я случайно клад. Так я изменился за сутки.
С первых дней моей жизни в богатой семье меня все удивляло и интересовало. Но потом стало скучно. Все дни были похожи один на другой. Утром в школу на все том же извозчике и со школы, потом обед…
Обед начинали в 4 часа дня, отец на нем бывал редко. Иногда у нас обедали несколько гостей. Перед каждым обедом няня или мать учили меня, как себя вести, как держать вилку, нож, ложку, пользоваться салфеткой… Обед длился не менее двух часов, подавали от шести до восьми блюд. По деревенской привычке я успевал наесться уже первыми двумя-тремя, но по правилам нужно было попробовать каждое подаваемое блюдо – к концу обеда я был почти больной.
После обеда один час отдыха, потом к братьям приходили учителя, с которыми они готовили уроки. Я занимался сам. После приготовления уроков мы шли с матерью гулять или занимались каждый своим делом. На прогулку мать по обыкновению брала меня и Володю. Мы должны были идти по тротуару впереди матери, не оборачиваться и не смотреть по сторонам. Как я завидовал мальчикам, которые свободно играли на улице или на берегу моря! Не раз, придя домой, я украдкой плакал, так мне хотелось свободы. Ездили мы и в кинематограф, хотя я его не любил: при первом моем посещении показывали какую-то картину про смерть, после этого я всю ночь не мог уснуть. Очень часто ходили в театр: у приемного отца была своя арендованная ложа. Театр я полюбил и потом, будучи уже свободным, постоянно его посещал.
Запечатлелись в памяти и Рождественские праздники. В большой комнате ставилась большая елка. Мне очень нравилось ее украшение, особенно разноцветные лампочки и бенгальские огни. На елку приглашали много гостей с детьми. Каждый ребенок должен был показать перед елкой свое искусство и получал за исполнение богатый подарок. Пели, танцевали, играли на инструментах, декламировали стихи. Один я не принимал участия, так как ничего не умел. И вот отец обратился к гостям, сказал, что я вам сейчас представлю моего нового сына, он, правда, ничего не умеет, но зато в нем есть сила простого народа – кто из мальчиков хочет померяться? И вот один из отцов стал доказывать, что хотя его сын из аристократии, но справится с мальчиком из народа. И они в шутку или всерьез стали биться об заклад. Все гости прошли в кабинет отца, где на полу лежал большой пушистый ковер. Кресла и остальное, что могло помешать борьбе, было устранено.
И вот, взяв за руку, отец вывел меня на середину ковра – я увидел своего противника. Ему было лет 12 или 13, он был выше на целую голову. Но мне хотелось чем-нибудь себя показать, и я решил его повалить во что бы то ни стало. Гости между собой принялись тоже делать ставки. Мы с мальчиком взялись накрест и по сигналу отца начали борьбу. Он поднял меня и хотел бросить на ковер, но я не дал это сделать, а через несколько минут изловчился и так его махнул, одновременно сделав подножку, как это мы делали в деревне, что он не успел опомниться и с размаху повалился на пол. При падении он ударился плечом о железную этажерку и потерял сознание.
Дамы в испуге выбежали из кабинета, уводя с собой детей. Среди гостей был врач, он привел пострадавшего в чувство и констатировал повреждение ключицы. Родители увезли его домой. Вечер был испорчен. Про меня совершенно забыли. Но через некоторое время отец меня подозвал и сказал, что я молодец, не посрамил его чести, и дал в подарок мне детский трехколесный велосипед. После этого звал меня белорусским медведем.
Когда мы ехали с братьями на извозчике, я заезжал к родному отцу и сестрам, они жили на частной квартире.
По воскресеньям мы с братьями надевали парадную форму и ехали в гимназическую церковь на богослужение. Иногда нам удавалось уйти из церкви раньше, и мы пускались по магазинам. Деньги у них были всегда, поскольку на их банковских счетах лежали суммы, из которых они имели право брать проценты, но обязаны были ежемесячно предъявлять книжки на проверку отцу и давать отчет о расходах. На мое имя тоже была положена какая-то сумма, которую я мог взять только с наступлением совершеннолетия. У старших братьев и их приятелей была плохая черта: имея деньги, они очень гордились, когда удавалось стянуть в магазине какую-нибудь пустяковую вещицу. Не раз устраивались увеселительные прогулки на извозчиках за город или в какой-нибудь сомнительный кабачок, а иногда они заезжали к женщинам легкого поведения.
Василий САРЫЧЕВ
(Продолжение следует)
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.