Больше полувека на одном предприятии — за такой срок ничего не скроешь. Что есть и чего нет, перемелют людские языки. О Михаиле Фадеевиче все отзывались уважительно: человек!
При том, что выглядел замкнутым, суховато-суровым, не способным на сантименты. Но решал по справедливости — большие вопросы и сугубо частные, касавшиеся работников. На предприятии дневал и ночевал. Он был предан делу, тащил свою ношу, по его выражению, «как старая полковая лошадь».
Шаг за шагом он создал предприятие, куда мечтали устроиться все технари города. Рабочие держались за «Газоаппарат». Уважение к человеку проявлялось во всем, начиная от уровня зарплат и социальной защищенности и заканчивая регулярным наведыванием в цеха генерального директора, который, пока число работающих не перевалило за определенную цифру, знал каждого по имени-отчеству. Марку брестской плиты ценили во всем бывшем Союзе.
С начальством директор мог быть ершистым, не искал почитания, не пер в министры — делал то, что умел. Нес ответственность за экономику предприятия и судьбы двух тысяч работников. И очень много делал для Бреста — звание Почетного гражданина города присвоено ему по совести.
Делать большое дело, жить для других — зачастую сопряжено с личными жертвами. Что за человек был Иоффе в частной жизни? Собирая когда-то материал для очерка, узнал от сына Михаила Фадеевича много любопытного.
Имел великолепную память, знал множество стихов — мог цитировать огромные куски из «Евгения Онегина». Увлекся губермановскими «Гариками», запомнил их множество и часто выстреливал мгновенно и к месту. Но при этом человек не компанейский, в гостях себе применения не находил, продолжал думать о проблемах.
Может, потому и предпочитал вне завода занятия одинокие. Бегал по утрам кроссы до крепости и обратно, обожал плавать. Пока были силы и время на отпуска, полтора десятка лет ездил в пешие горные походы. Последние годы в должности отдыхал в «Берестье». «Плаваю километров пять в день — пять раз Рогознянское озеро туда и обратно, — рассказывал тогда Михаил Фадеевич. — Пока плывешь, от всего отрешаешься, вспоминаешь стихи. По лесу могу ходить, грибы собирать — но все какие-то мысли одолевают производственного характера. Это своего рода однобокость — есть люди, которые гармонично могут все делать, так что в этом отношении я человек неинтересный».
До последних лет в должности директора семья жила в старом доме, на четвертом этаже без лифта. Две комнаты, потом, с учетом положенного по должности кабинета, дали в том же подъезде три. Михаил Фадеевич досконально следил за работой на стадии ремонта: понимал, что потом кривая или отбитая плитка так и останутся навсегда — вопросов быта он просто не замечал. Его жизненные приоритеты распределялись всегда: 95 процентов — завод, 5 — все остальное. Даже в выходные с утра умылся, поел — и на завод.
Так прошла жизнь, где-то буднично и однообразно. Большая жизнь, результат которой — одно из лучших в стране предприятий.
— Вы довольны прожитым, как реализовались? — спросил я тогда.
— Не знаю, может, пойди я в науку, что-нибудь бы сделал. Но это чисто гипотетически: было бы-не было. Что я мог здесь сделать — сделал. Создали завод, хороший завод, след останется. У меня нет резона не быть довольным.
После того, как в сентябре 2006-го 74-летний Михаил Фадеевич передал завод преемнику, судьба отпустила ему еще 14 лет. Он прожил их, как и всю жизнь, — с достоинством.
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.