По большому счету, органы внутренних дел — это военизированная структура, призванная обеспечивать дисциплину и порядок внутри государства. Не удивительно, что наличие этих внутренних органов устраивает не всех членов общества. А саму милицию порой не устраивают ее собственные кадры. Ведь в стражи порядка идут не ангелы с огненными мечами, а такие же люди, как и мы. Взглянем на нашу милицию в исторической перспективе, в переломные для страны времена. И что увидим?

Вызываю огонь на себя

В истории Второй мировой войны еще немало искажений и умалчиваний, недаром китайцы утверждают: историю пишут победители. В военной истории Бреста кроме обороны крепости есть один факт, который обе воевавшие стороны не подвергают сомнению. Это бой за железнодорожный вокзал станции «Брест-Литовск».

К началу германской агрессии уже почти год начальником линейного отдела милиции (теперь — ОВДТ) служил лейтенант Андрей Воробьев. Ему было тридцать девять лет, и, казалось, обосновался он в Бресте всерьез и надолго. Ранним утром 22 июня 1941 года Андрей сумел сориентироваться и возглавил оборону железнодорожного комплекса станции Брест, включая здание вокзала. В составе группы сопротивления были не только сотрудники линейного отдела милиции, но и разрозненные группы военнослужащих 17-го Брестского погранотряда и 60-го стрелкового полка войск НКВД. Сводное подразделение держало оборону в полном окружении до 25 июня. Вечером этого же дня по сигналу Воробьева оставшиеся в живых защитники вокзала пошли в штыковую атаку. По подвалам вокзала они смогли вырваться из кольца оккупантов в направлении Кобрина.

В лесу за городом, в оговоренном месте, лейтенанта Воробьева с красноармейцами не оказалось. Долгое время он считался пропавшим без вести. Позже выяснилось, что лейтенанта милиции подвела не всегда уместная на войне сентиментальность. Вместе со всеми он удачно прорвался через оцепление фашистов, но решил на минуту забежать домой, повидаться с женой и детьми. Там его ждала немецкая засада. Оккупанты расстреляли Андрея Воробьева на берегу Мухавца.

Черни против Тымана

Это брестское дело было последним приветом из «лихих 90-х» с их бандами и разборками. Так считает Владимир Тихиня, в то время служивший первым заместителем начальника главного управления по борьбе с организованной преступностью и коррупцией МВД.

В середине девяностых в пригородной деревне Черни образовалась организованная преступная группировка, костяк которой составили пять друзей детства, хотя обычно доходило и до восьми человек. Все молодые, не старше 35 лет, но очень способные. Специализировались на кражах из хороших коттеджей. Запоры любой сложности вскрывали, их не останавливало даже наличие охранной сигнализации. Перед выходом «на дело» долго изучали объект и повадки хозяев. Обворовывали по ночам и так аккуратно, что обитатели домин даже не просыпались. Выносили все небольшое, но ценное, на мебели не заморачивались. Для легализации богатой жизни открыли станцию техобслуживания автомобилей. На месте преступления не попались ни разу, хотя воровали не только на малой родине, но и по стране. Выезжали на воровские гастроли в Санкт-Петербург и в Польшу. Имелся у банды свой дресс-код: белые гольфы, черные брюки, хорошие туфли.

В 1998 году в Бресте 50-летний Михаил Тыманюк (Тыман), ранее судимый, организовал бригаду по криминальному обслуживанию предпринимателей и бизнесменов путем вымогательства, он же рэкет. В его коллективе состояли только ранее судимые, проверенные, так сказать. По наводке Тымана его бойцы наведывались в офисы и предлагали отстегнуть из прибылей на общее дело. У подвергшихся «наезду» было два выхода: в милицию или к Тыману. Чаще всего почему-то они выбирали второй вариант.

Пока милиция безуспешно пыталась найти улики у чернинских, Тыман был в курсе и вышел на воров с претензией: работаете, а в общак не вносите. Парни из Черней для начала согласились отстегивать десять процентов с добычи, но потом стало жалко делиться добром, нажитым непосильным трудом. Началась междоусобная война с поджогами, похищениями. Обошлось, правда, без убийств. В разборках обе конфликтующие стороны не осторожничали, так что и эти факты пошли в дело.

По крестьянской привычке чернинские не сбывали сразу же похищенные ценности, но складировали, поэтому, когда дошло все-таки до обысков, драгоценности выносили килограммами. Сгустились юридические тучи и над бригадой Тыманюка. Расследование резонансных дел было под контролем Минска. Курировал всю работу как раз Владимир Тихиня.

За семь лет чернинские совершили более 90 преступлений. Под суд пошли восемь человек. Сроки получили от 15 до 19 лет лишения свободы. У бригады Тыманюка в деле 16 доказанных преступлений. Все предстали перед судом и получили от 4 до 14 лет неволи. Самый большой срок, естественно, у главаря.

Укрощение строптивых

Александр А. индивидуальный предприниматель, возраст под сорок. До 10 августа сего года трений с правоохранителями ни в какой форме не имел и не хотел иметь. Но в тот злополучный вечер ему не стоило идти на площадь Ленина. А он пошел с супругой. В густых сумерках, когда начался хапун, взялись и за Александра. Жена вступилась было, но рыцарь в черном тюкнул ее головой о борт автозака. Александр посоветовал ей уносить ноги.

С задержанными, в том числе и с Александром, не церемонились: маты перемежались тычками и ударами, их укладывали в фургоне спецавтомобиля на пол едва ли не слоями, по ним могли переступать. Истины ради следует сказать, что предпринимателя, в отличие от молодежи, били не очень интенсивно. Задержанные не знали, не могли видеть, куда их везут, можно было догадаться по репликам. Предположительно их привезли сначала на территорию Ленинского РОВД в Северный городок. Но разгружать автомобиль не стали. Кто-то снаружи сказал: мол, на Кобрин запланировано 20 человек. В автозаке было около десятка. В самое короткое время догрузили фургон до нужного количества «злодеев». На исходе ночи таки разгрузились на территории изолятора временного содержания в Кобрине.

В тесноте и в обиде прошли три дня. Правда, отметил Александр, надзиратели в Кобринском ИВС были не так агрессивны, как те, что в шлемах-полусферах, с ними можно было хоть по минимуму о чем-то договориться. Тем временем жена пыталась выяснить судьбу благоверного, вплоть до того, жив ли он вообще. Массовые задержания вызвали неразбериху в силовых учреждениях, порой силовики не то что не хотели — не имели возможности прояснить, кто и где из задержанных находится. Через пару дней после задержания Александра и методичного прозвона всех близлежащих отделов внутренних дел жена получила информацию: наверное, он в Кобрине. Попытка выяснить это на месте не увенчалась успехом. И только визит разъяренной женщины к прокурору пробил брешь в заговоре молчания…

Один очень важный чин в передаче государственного телеканала увещевал собеседника в том духе, что не уличным протестантам решать судьбу выборов. Там, мол, одни несовершеннолетние, которые не имеют еще права голоса. Тогда странно, почему же на этих оболваненных якобы подростков омоновцы бросались по трое-пятеро на одного? А еще говорят: в некоторых отделах внутренних дел страны руководство рекомендует подчиненным приходить на службу и уходить со службы в гражданской одежде. А мне хочется, чтобы настало время, когда брестчане не будут шарахаться ни от людей в штатском, ни от людей в форме.