У Ивана Ковальчука была мечта – встретить рассвет над облаками. Старший брат Генрих поступил в инженерное авиационное училище в Даугавпилсе. Когда младший, Иван, заявил, что тоже хочет летчиком стать, мать только руками всплеснула: «Опять за старое взялся! Ну в кого ты такой? Во всех деревнях нашего Дятловского района летчика не сыскать! Доктор – это да, профессия. А чего ты в небе не видел?» Отец держал нейтралитет, выбор сына уважал.
Иван прошел медицинскую комиссию, выдержал высокий конкурс и уже было стал студентом училища гражданской авиации в Красном Куте. Но вот АН-2, именуемый в народе «кукурузником», его не впечатлил — хотелось более солидную технику.
Поэтому он, не раздумывая, попросился… в армию. А затем опять сделал шаг к мечте — в 1972 году поступил в Саратовское высшее военное училище летчиков, которое окончил с отличием. Молодого лейтенанта отправили служить в Белорусский военный округ, а именно – в Кобрин.
В училище первые навыки управления воздушным судном Иван Ковальчук получил на вертолете МИ-1. Потом управлял МИ-4 и МИ-8. Этот воздушный транспорт компактный и довольно мобильный. Летали в основном над белорусскими полями да лесами.
В 1982 году Ивану предложили пересесть на военно-транспортный вертолет МИ-26. Это была мечта любого военного летчика — на тот момент новая техника четвертого поколения грузоподъемностью 20 тонн и самая большая в мире до сих пор. Выполнять десантно-транспортные задачи на таком — одно удовольствие!
Над Чернобылем
Чернобыль — одна из страниц биографии молодого летчика. Ему, как и многим ребятам из Белорусского и Киевского военных округов, из России, что дислоцировались на Черниговском аэродроме, пришлось выполнять сверхопасное задание — засыпать в разрушенный чернобыльский реактор свинец и доломит. Самолетов и вертолетов было очень много – лётное поле не вмещало все воздушные суда. Беда сплотила людей, но о масштабах последствий взрыва еще никто не говорил.
Иван до сих пор помнит ту высокую трубу, возле которой нужно было пролетать предельно осторожно, чтобы не зацепиться, а справа от ее основания — зияющее жерло реактора. Из него постоянно валил густой дым, который, казалось, даже сильнейший ветер не в силах был разорвать. Вертолеты нескончаемой вереницей пролетали над реактором и сбрасывали над ним с внешней подвески свинец и доломит. Права на ошибку не было: рядом – уцелевшие здания АЭС, их нельзя было повредить с воздуха, ведь в них находились машинные отделения других реакторов.
— В первый день сделал над реактором 17 полетов, во второй – уже 23, а потом и вовсе не считал, — рассказывает Иван Антонович. — Нам сказали, что допустимая норма облучения – 25 рентген. Индивидуальные дозиметры после каждого вылета зашкаливали. Но нам, поверьте, было не до этого – нужно было побыстрее ликвидировать последствия катастрофы. К сожалению, многих из тех, кто тушил в те дни пожар, не стало среди живых уже спустя год-два…
Многие его коллеги были доставлены в Москву на лечение, а весь экипаж его МИ-26 оказался на больничной койке в Минском военном госпитале через четыре дня полётов.
Врачи разводили руками и ничего не объясняли. Из лечения — горы активированного угля и хлористый кальций. Иван Ковальчук чувствовал себя неплохо, но результаты анализов крови не позволяли ему вернуться к полетам. Кстати, он по совету коллег даже убавлял себе рентгены – боялся попасть в Москву. Знали: высшая авиационная медицинская комиссия в Центральном научно-исследовательском авиационном госпитале запросто могла «списать» на землю, если обнаружит заболевание. Только осенью, после тщательного медобследования, Ивана Антоновича допустили к управлению вертолетом.
Краски Камбоджи
На дворе – 1992 год. Семь экипажей (каждый – по шесть летчиков, переводчик и обслуживающий состав) получили задание выполнить миссию ООН в далекой Камбодже.
Добираться пришлось «своим ходом», останавливаясь на отдых и дозаправку в Ростове, Кущёвской, Ашхабаде, Мешхеде, Карачи, Дели, Калькутте, Рангуне, Пномпене. Дорога заняла больше недели, а выполнение миссии — более года.
Работа привычная — перевозка грузов, военной техники. Однажды пришлось эвакуировать целое селение, жителей которого из-за политических разногласий враги грозили обезглавить, что ООН, конечно, не допустила.
– Камбоджа – страна контрастов, — вспоминает Иван Антонович. — Поразило, что даже привычные звуки и запахи воспринимаются не так, как на Родине. Местный народ, кхмеры, неприхотливый, всякими жучками-червячками-цикадами не брезгуют. На рынке запросто можно купить всю эту живность, которая кишит в огромных чанах. В ресторане там впервые в жизни попробовал «фрог» – лягушачьи лапки с красным рисом. Интересно, что спиртного в этой стране употребляют мало – в основном пиво в маленьких баночках. А вот чем удивила Камбоджа, так это танцами. Как-то посчастливилось побывать на традиционном фестивале, на который съезжается весь Индокитай. Какие костюмы, какие краски, какая пластика танцоров! От обилия цветов просто кружилась голова. На память о жизни в далекой жаркой стране остались множество фотографий в альбоме и, конечно, воспоминания.
Прощай, вертушка?
Вернулся Иван на родину, в Кобрин. После развала Союза боевая подготовка сводилась к нулю, потому что керосина для полетов получали все меньше. Иван Антонович, всю жизнь бредивший небом, заскучал на земле.
Служба военного летчика и пилота-инструктора 1-го класса завершилась в 1995 году. Ушел Ковальчук в звании майора с должности начальника штаба эскадрильи. За плечами – более 5000 часов налетов, полная шкатулка медалей за доблестную службу, стопка грамот и благодарностей (одна из них – от самого Михаила Горбачева). А еще – грусть. Мысль, что больше не увидишь с высоты, как встает и садится солнце за горизонтом, как «дышит» ночное море, как несутся по небу гонимые ветром облака… На высоте 6500 метров это неописуемое зрелище. Тешил себя мыслью, что военный пенсионер сможет наконец отдохнуть, побыть с семьей. Хотя в небо ой как хотелось!
И в огонь, и в воду
В 1998 году Ивану Антоновичу предложили вновь вернуться летать. Предложение, в этот раз от гражданской авиации, он принял с радостью.
Работа вдали от семьи, сезонная — в Греции. С апреля по ноябрь там осадки редкие гости, зато пожары — очень даже частые. Тушить их лучше всего с вертолетов.
— Набирали воду в специальные водосливные устройства емкостью 12 тонн, как правило, в море либо в озерах, — вспоминает летчик. — Наша задача — снизиться над пламенем до 25−30 метров и «выпустить» воду. Ниже нельзя – опасно, а выше смысла нет – вода не выполнит отведенную ей роль. Частенько из-за дыма не видели впереди ничего, шли «по приборам». Утихомиривали огненную стихию, поражая местных жителей высоким профессионализмом и выдержкой. За годы работы пожарным в Греции облетел ее вдоль и поперек множество раз.
А в свободное время летчики могли искупаться или посмотреть достопримечательности страны. Посчастливилось Ивану Антоновичу побывать на знаменитой горе Афон – в молитвенном крае монастырей, где ступала нога только одной женщины – Богоматери. Смотрел на лики святых в маленьких часовенках, слушал удивительные рассказы переводчиков о насельниках горы и верил, что его ангел-хранитель всегда рядом – недаром ничего плохого не случалось с ним в небе. Внештатные ситуации бывали, но не существенные. Кстати, летчики – народ не суеверный, но число «13» на обшивке вертолета не пишут и слово «последний» в разговоре не употребляют…
На земле
В 2014 году Иван Ковальчук поставил точку в своей летной биографии. Пора было об отдыхе подумать, вернуться с неба на грешную землю. А если вдруг взгрустнется – берет в руки фотоальбом, мысленно выжимает рычаг «шаг-газ» и отравляется в полет – в Акрополь, Тадж-Махал, Калькутту, на остров Крит, чтобы «прогуляться» по знакомым местам добрых воспоминаний…
Светлана КИСЛАЯ
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.