В преддверии празднования 1000-летия первого летописного упоминания Берестья редакция «Вечерки» совместно с Музеем истории города провела круглый стол с участием известных брестских историков и краеведов.
Тема дискуссии была определена так: «Брест в контексте европейской истории и культуры». Точками зрения по поводу исследований древнего Берестья, происхождения его названия, развития города на протяжении десяти столетий поделились археолог, кандидат исторических наук, доцент кафедры БрГУ имени А.С. Пушкина Александр БАШКОВ, профессор БрГТУ, автор трилогии «Замок Берестейский» Анатолий ГЛАДЫЩУК, директор Музея истории города Светлана ТОМЧУК, замдиректора Полесского аграрно-экологического института НАН Беларуси, кандидат биологических наук Виктор ДЕМЯНЧИК, краевед Валерий МОРОЗ. Спикером круглого стола выступал журналист «ВБ» Борис ПАВЛОВСКИЙ. Предлагаем наиболее любопытные фрагменты дискуссии, которая началась с обсуждения открытий доктора исторических наук, профессора Петра Федоровича Лысенко. Именно он в 1969 году обнаружил следы древнего города.
«Крепость — это крышка, которой накрыли древний город»
В. МОРОЗ: Долгое время Брест вообще не воспринимался как город с тысячелетней историей. Открытия Лысенко приоткрыли завесу истории. Но только приоткрыли. Ведь изначально наш город имел нетипичную историю. Сегодня мы можем с уверенностью говорить о том, что здесь уже как минимум 800 лет назад жили люди с высокой культурой. Доказательства тому — находки, сделанные Петром Федоровичем на месте древнего Берестья: писала, кадильницы, застежки от книг. Это означало, что древние берестейцы умели читать и писать, что они были христианами. В XII-XIII вв. они уже были цивилизованными людьми. Кроме того, во время раскопок была найдена фигурка шахматного короля. Очевидно, существовали и связи с Востоком. Эти люди были проводниками культуры.
А. ГЛАДЫЩУК: То, что раскопал Лысенко, имело отношение к предзамковому кварталу. Это поселение не было центром города. Но ведь сам город развивался экономически и культурно. Если мы ведем речь о XII-XIII вв., это был период, когда деревянное зодчество начинало переходить в каменное. Замок, построенный в 1182 г., скорее всего, стал промежуточной резиденцией князя Владимира Васильковича. Построен он был в западно-волынском стиле. Это один из первых замков в Беларуси. Во всяком случае, я не нашел более ранних. С замка в Берестье началось более монументальное каменное строительство.
Б. ПАВЛОВСКИЙ: Выходит, 50 лет после Лысенко Берестье никто всерьез не исследует?
А. БАШКОВ: Фрагментарные исследования проводятся. Комплексные, к сожалению, нет. Надеюсь, что материал древнего Берестья будет переосмыслен. Сегодня по-прежнему бытует точка зрения, что это был город дреговичей. Но почему лишь на основании какой-то бусины мы этнически идентифицируем его жителей? Хотя керамика вся волынская. А керамика — это маркер. Смею утверждать: 1000-летний Брест имеет гораздо более глубокую и разноплановую историю, чем та, что была зафиксирована в ходе исследований П.Ф. Лысенко. И он может стать эталонным городом в археологическом плане. Но никто не рассматривал всерьез даже саму возможность более глубокого изучения этих пластов. Остановились на «белорусской Трое» XII- XIII веков. Ведь это 200 лет. Это мизер. Принято опираться на утверждение авторитета: при строительстве крепости город уничтожили, ничего там нет. Это в корне не так. Крепость — это крышка, которой накрыли древний город. Если хотите, саркофаг, законсервировавший город. Кстати, сам Лысенко предполагал, что город был на центральном острове. Хотя простая логика подсказывает: люди будут жить на острове, где лучше условия. И там сохранились совершенно четкие пласты. У меня, когда я копал со студентами, «вылез» десятый век. Я видел и щупал артефакты. Они все датированы и переданы в краеведческий музей. Берем церковь — центральный остров. Часть четырехметрового культурного пласта. Где-то на глубине 2-20. И никакая война ничего не перемешала на этой глубине. Еще глубже прекрасный слой со всеми сооружениями. А «крышка» — 60 см максимум. Перспективы для изучения там прекрасные. Волынское укрепление не функционирует как мемориал, это территория города. Кобринское — то же самое. Цитадель — между казармами 333-го полка газон — под ним ратуша, синагога, несколько кварталов города. От X до XIX века. Арбалеты, браслеты, керамика, все артефакты датируются этими периодами. Это 50 лет работы. Поколения археологов могут работать. Вопрос лишь в том, чтобы на это было соответствующее решение городских властей и Минкульта.
А. Г.: Все упирается в две вещи. Первая: Лысенко — это символ. Это великий археолог. Он своей фигурой всех затмил. Другая причина — крепость. На мой взгляд, будущее Брестской крепости в раскопках древнего Берестья. Оно включит такой потенциал, который не снился создателям нынешнего мемориала. Крепость не надо трогать. Но можно восстановить часть древнего города, как в свое время поляки восстановили центр Варшавы. Кто не дает нам права? Деньги найдутся. Нужна лишь «воля государева».
В средние века было не меньше героизма
В. М.: Архитектура средневекового Берестья была на высоком художественном уровне. В ней воплощались различные стили, как западные, так и восточные. Каменная архитектура XVII-XVIII веков уже закрепилась в общественном сознании. Но более ранний период — Брестская типография, монетный двор… Пришло время, когда в крепости могут быть этично размещены хотя бы скромные макеты этих сооружений. Пусть они не довлеют над мемориалом, но так, чтобы люди знали. Считаю недоразумением, историческим отчаянием то, что в крепости ничего, кроме макета Анастасии Фетисовой, не показывают, чтобы рассказать о том, что хранится под ней. Крепость — памятник эпохи советского монументализма. Это замечательно. Но в средневековом Берестье было не меньше героизма, чем во времена Второй мировой войны. Стоит напомнить и о тех произведениях, которые создавались здесь нашими людьми. Брестская Библия — шедевр европейской культуры. Статут 1588 года. Правовой документ европейского уровня. Лев Сапега написал предисловие на русском — это было в Бресте. Ипатий Патей. Образец европейского богословия. Была базилианская школа. Брест в этом плане — пример европейской толерантности. Здесь жили иностранцы. Евреи в том числе. Сосуществовали разные конфессии, между которыми не было катастрофических противоречий. Во всяком случае, на площадях никого не сжигали. Уния обострила эти отношения. Но и она ведь тоже уникальное явление европейского уровня. Еврейское наследие почти никак не изучено. Словом, нам есть чем гордиться. Но необходимо визуальное воплощение. Этого нет. Нет визуальных объектов. Все охвачено молчанием. Доминирует история крепости. Она, безусловно, должна быть сохранена. Но напластование культур также, на мой взгляд, стоит предметно отразить.
С. ТОМЧУК: Люди, которые приходят к нам в музей, особенно иностранцы, хотят четко знать о различных периодах истории города. К сожалению, у нас пока недостаточно материала, особенно артефактов. Мы многого не знаем. Когда сорок лет назад, в 1979-м, я пришла на работу в областной краеведческий музей, акцент делали не на истории Бреста, а на истории Брестской области. Помню лишь один небольшой макетик древнего города, сделанный из карандашей учениками одной из школ. Что это был за город? Никто из сотрудников не мог толком объяснить, никто не рассказывал. В те времена была четкая установка: полякам ни слова о Суворове, россиянам — о Костюшко и т. д. Сегодня, слава Богу, времена изменились. Что-то мы уже можем показать. И задача сотрудников музея — опираться на факты. Мы никому на навязываем свое мнение. Ведь отношение к различным историческим персонажам в обществе далеко неоднозначное. Того же Афанасия Филипповича, например, часть воспринимает как святого, великомученика, погибшего за правду, а часть — как предателя. Но это все наша история. Часто произносим фразу: почти 800 лет жили люди в красивом городе, который не сохранился. Будущие находки еще впереди.
А.Г.: В целом я согласен с коллегами: наш Брест имеет уникальную, фантастически интересную историю. Но мы пока, к сожалению, не знаем, что с этим всем делать, как открывать все то, что скрыто от общества на трех-четырехметровой глубине. И даже то, что известно, пока еще очень слабо представлено в тех же музеях. Здесь огромный пласт работы, как для историков, так и для наших музейщиков, работников культуры.
Ландшафт есть, осталось высадить берест
В. ДЕМЯНЧИК: Но Брест феноменален и в отношении природной компоненты. Само название Берестье — аутентичное. Берестьем в то время называли урочище, которое возникало на очень плодородной земле, в сухих местах, где нехорошие вещи происходили. Пожар, выморок, поморок, опустошения… Эти места поколениями обходили стороной. На таких высоких местах и формировались берестья. Урочище береста, плотного кустарника, встречались в Западной Беларуси, на Волыни, и далее на украинских землях, вплоть до Черного моря. В Украине их до сих пор называют «берестэчки».
А.Г.: Но академик Лысенко считал, что берест рос на 300 км южнее Бреста. И придерживался концепции, что наш город назван так от слова «береста».
В.Д.: Лысенко, насколько я знаю, консультировался с ботаниками, которые не нашли берест в Беловежской пуще. Но это не значит, что его не было. Он был. Это растение весьма чувствительно к зимам. Поэтому в Пинске, Турове, где более континентальный климат, он не растет и никогда не рос. А у нас растет. И в этом Брест уникален.
Б.П.: Сегодня берест можно пощупать в наших краях?
В.Д.: Там, где сейчас Городской сад, он одно время рос, но потом исчез. Однако у нас есть уникальный шанс воспроизвести фрагмент древнего ландшафта в заречной части города. В районе Вульковского кладбища. Это растение любит свет, солнце. А там возвышенность, косогор, остепненный луг. Примерно так природа выглядела 1000 лет назад. Я обсуждал этот вопрос с городскими властями. Они не против. Наверное, символично было бы высадить несколько экземпляров береста и в Парке 1000-летия. Это рядом. Так мы сможем сохранить и продемонстрировать биологический топоним названия нашего города.
Герои заслуживают места в центре
Б.П.: А что вы думаете по поводу уличной топонимики? Среди брестчан пока нет единого мнения о том, стоит ли возвращать нашим улицам исторические названия…
А.Г.: Проблема в том, что нам надо создавать по-новому систему работы с городской топонимикой. Ведь совершенно очевидно, что разом вернуть все на свои места не получится. Да и вряд ли есть смысл это делать. Но должна быть выработана четкая понятная система. Решения по названию улиц, площадей и т. д. не должны приниматься наскоком. Это должно быть коллегиальное решение специалистов: историков, краеведов, лингвистов и т. д. Только после их оценки можно его выносить на общественное обсуждение или сессию горсовета.
В.М.: Опять же стоило бы обратиться к практике наших предков — берестейцев. В старинном городе уличные названия рождались, как правило, естественным путем. Немецкая, Жидовская, Русская… Исторически все понятно, почему? Сейчас в центре Бреста преобладают названия советского периода. И очень мало мы увековечиваем своих национальных героев. Но ведь центр — лицо города. И это, кстати, касается не только улиц, но и памятников. Нет у нас во всем городе памятников литературным гениям Беларуси — Янке Купале и Якубу Коласу. Нет памятников Мартину Матушевичу (государственный деятель ВКЛ второй половины XVIII века, каштелян берестейский, поэт, писатель и переводчик), Константину Зноске (религиозный писатель первой половины XX века, похоронен на Тришинском кладбище), Немцевичу, Костюшко. Хорошо, что установили памятный знак, посвященный Брестской Библии. Но почему бы не пойти дальше и не назвать близлежащую улицу, к примеру, Радзивилловской? Конечно, это влечет определенные затраты. Но постепенно этим нужно заниматься, если мы хотим как-то подчеркивать исторические особенности нашего 1000-летнего города.
А.Б.: Необходимо укрепить в общественном сознании одну простую мысль: начиная с конца десятого века Брест был, есть и останется белорусским городом. Точка. Тогда и улицы у нас будут правильно называться, и нужные памятники появятся, и природа будет сохранена.
Б.П.: Что ж, отличное резюме, на мой взгляд. Всех участников дискуссии хочу поблагодарить от имени редакции «Вечерки». Думаю, что, если активно стучаться и убеждать тех, от кого зависят конкретные решения, можно многого добиться. И в плане популяризации исторического прошлого Бреста, и что касается проведения дальнейших исследований той территории, на которой наш город возник более 1000 лет назад и успешно развивался в течение многих столетий.
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.