Красивая мама — это счастье или испытание. Детство мамы прошло в Тифлисе. Ее отец был внебрачным сыном одного из великих князей, обольстившего воспитанницу института благородных девиц. Так случалось, что высокородные ловеласы подыскивали себе наложниц среди девушек из обедневших дворянских родов.
Обольщенных потом пристраивали. Воспитанницу Смольного выдали за принявшего крещение немца-скрипача, которому пожаловали русскую фамилию и поместье под Москвой. Молодые зажили в согласии и родили в браке еще одного ребенка.
С приходом к власти большевиков дворянская кровь стала компроматом, и Танина мама до старости скрывала происхождение даже от самых близких. Детей держала в неведении, пока те не стали взрослыми и не научились держать язык, но ей самой это знание бередило память.
Положение отца, полковника царской армии (на снимке), окончившего Академию Генштаба и носившего на мундире «Святослава» и «Анну», обеспечило девочке беззаботное детство и юность. Но революция в России, меньшевики, англичане, военные действия с Турцией породили в Грузии хаос. Отец давно вышел в отставку и был мировым посредником. Русских в Тифлисе стали теснить, и родители были вынуждены уехать.
В Севастополе, куда они прибыли, было тоже неспокойно. Пароход за пароходом увозили в эмиграцию белогвардейцев. Попасть на борт, не имея военного чина, было сложно, и, может, поэтому отец снова вступил в белую армию. Его расстреляли свои же по непонятным мотивам — эту трагическую историю привез семье личный адъютант, разыскавший жену в станице Александровке. В анкетах мама Ходцевой писала, что отец умер от тифа.
Но она так и не смогла побороть в себе белую кость и не простила своему мужу Михаилу Горбатову, Таниному папе, его низкое происхождение. Привыкшая с юных лет к почитанию, девушка оскорбилась предложению руки, сделанному Михаилом в Севастополе: в Тифлисе у нее были поклонники из совсем другого круга, а тут — фельдшер…
В конце концов они поженились и переехали в Запорожскую область. В Александровке появился на свет первенец Толя.
Мысль о муже-фельдшере угнетала красавицу еще и на фоне удачливых сестер. Оля вышла за профессора медицины, Вера — за начальника из трибунала, двойняшка Зоя еще в Тифлисе в неполные 16 лет выскочила за немца, сына владельца мандариновых плантаций, он потом стал крупным экономистом в Киеве.
И хотя Михаил в 1927 году окончил Харьковский мединститут и стал хорошим врачом, это было не то. Добрый и мягкий человек, он был пресноват в своей преданности, тогда как в жизни сестер кипели страсти. Ольга (впоследствии аккомпаниатор Александровской в Минском оперном театре) сбегала от своего профессора в Москву к известному художнику и вернулась с животиком — профессор сказал: «Это будет наше». Вера в годы Первой мировой ездила сестрой милосердия в военно-санитарном поезде.
Зоя — милая, нежная, совсем не похожая на свою двойняшку — оказалась бесплодной. Ее муж, симпатизировавший сестре, просил Танину маму родить от него — та отказалась. Тогда он поступил практично: купил деторождение у своей секретарши, снял ей дачу и обеспечил на период вынашивания первоклассный уход. Потом она хорошо съездила в Крым на свой гонорар.
Родилась белокурая, немецкого типа Ляля, вся в секретаршу и отца. У генетической матери девочку изъяли еще в роддоме и наняли кормилицу из деревни, а темноволосая Зоя перекрасилась в светлые цвета.
Однажды через несколько лет Ляля прибежала с новостью, что какая-то тетка во дворе сказала, что она ее мама. Отец заплатил бывшей секретарше новую сумму, и та больше не появлялась.
Но лишь спустя много лет, после ее смерти, Зоя скажет: «Теперь я могу успокоиться…»
Это было так романтично. Не то что дома, где муж, уложив детей, скучно рассказывал о своих больных. Для Тани и Толика он был самым интересным, начитанным, интеллигентным человеком, а для нее — бывшим фельдшером, которого она научила вести себя за столом. Она так и не смогла его полюбить.
Потом она ушла к аспиранту медицинского института, где была студенткой, будущему главному хирургу Украины, спустя какое-то время его прогнала, узнав от пациентки о шашнях с медсестрой, имела и третий брак — искала счастье, которое, может, было рядом.
Век она доживала в семье дочери. Татьяна Михайловна, чьи обиды давно рассеялись, нет-нет да спрашивала в недоумении: как можно было уйти от дочки двух с половиной лет, этого замечательного кудрявого ребенка, и едва поступившего в школу Толика?
Мать отмалчивалась, а однажды сказала: «Но я же нашла тебе Полину Семеновну?»
(Продолжение следует)
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.