Итак, оставив должность цензора, Аркадий Бляхер пошел в журналисты — согласно полученной специальности. Слог у него был со школы, а тема…
Тема не была закреплена приказом и не определялась принадлежностью к отделу — шла изнутри. Память из фронтового прошлого не отпускала. Так вышло, что еще на войне на Аркадия легла печальная обязанность писать родным павших товарищей. И теперь, оставшись в живых, он довоевывал в своих статьях, вытаскивая из неизвестности имена и отдавая долг тем, кому на войне повезло меньше.
Одной из первых точек его журналистского внимания стала братская могила на входе в городской парк. Уникальный факт: в могиле покоятся десять Героев Советского Союза. Бляхер провел большую следопытскую работу и выяснил судьбу и обстоятельства гибели каждого.
Командир батальона Абрам Тарнопольский погиб 27 июля 1944 года в районе ближней польской станции Малашевичи. Обаятельный человек, в свободные минуты играл на гитаре, его очень любили однополчане. Брест был освобожден на следующий день, и Тарнопольского похоронили на родной земле. Его однополчанин, тоже комбат майор Виктор Малясов, вместе получили Золотые звезды за форсирование Днепра, погиб в Польше в октябре 1945-го.
Василий Александров — командир орудия в части, участник освобождения Бреста, погиб под деревней Страдечь. Командир полка подполковник Сергей Бамбуров, получил звание Героя в 1938 году на озере Хасан, погиб в Польше. Майор Павел Матвеев — военный летчик, погиб в 1945-м в Германии при испытании нового самолета. Семен Мирвода — полковник, командир танковой бригады, погиб в 1945-м под Варшавой. Капитан Георгий Скрипников, чьим именем названа улица в Бресте, — участник освобождения города, командир батальона. Его 160-я дивизия обходила Брест со стороны Тересполя, и Скрипников погиб на польской территории в боях за Брест. Сержант Михаил Стяжкин, командир орудия, погиб в 1945-м в Польше. Полковник Александр Уласовец, замкомандира десантной бригады, уроженец Минской области, погиб в западной Польше в 1945-м.
Генерал-майор танковых войск Михаил Гончаров, заместитель командующего гвардейской танковой армией, в феврале 1945-го за боевые отличия в Варшавско-Познанской наступательной операции был представлен к присвоению звания Героя Советского Союза, но получил орден Кутузова 1-й степени. 1 марта на переправе в Западной Померании был тяжело ранен и через неделю скончался.
Всех их свозили в Брест из разных мест и хоронили в парке, а уже потом поставили большой памятник. В общей сложности здесь похоронено более 70 фронтовых героев, не связанных одним соединением или, скажем, фактом участия в освобождении Бреста. Это было как посмертная награда — быть погребенным на советской земле.
Здесь же похоронили танкиста Шоту Гогоришвили, умершего от ран в брестском госпитале. Однополчане поставили на его могиле самоходку. Впоследствии родственники получили разрешение перезахоронить останки в Тбилиси. Министерство путей сообщения выделило платформу, на которую погрузили самоходку. Шота Гогоришвили полвека покоится в Тбилиси на одном из старинных кладбищ, а надпись на брестском обелиске осталась.
Невероятна история покоящегося в парке военного летчика гвардии капитана Валентина Ситнова, заместителя командира эскадрильи бомбардировочного полка. В его послужном списке более 200 боевых вылетов, шесть раз подбит, дважды машина горела в воздухе, трижды сажал самолет раненым. В июне 1943 года ночной бомбардировщик Ситнова подожгла немецкая зенитка. Члены экипажа выбросились с парашютами. Пробираясь к фронту, на десятый день капитан попал в плен.
Перед пленением Ситнов успел выбросить документы, а Золотую Звезду сумел спрятать. Находясь в лагерях смерти — Освенциме и Бухенвальде, он ее сохранил, держа за щекой. Трижды пытался бежать, был одним из организаторов вооруженного восстания в Бухенвальде.
Уникальная судьба Валентина Ситнова тронула даже смершевцев, и, несмотря на предвзятое отношение к плененным, капитана после проверки восстановили в звании и должности с возвращением всех наград.
После войны авиаполк, в котором служил Валентин Ситнов, дислоцировался в Польше. Здесь он и погиб 20 декабря 1945 года — в мирное, но неспокойное время, не в небе — на земле.
Бляхер написал в Главное управление кадров Министерства обороны, и по его просьбе на военкомат прислали личное дело. Списался с родными, и жена Ситнова прислала полученные с фронта письма. В каждом из них капитан переписывал стихотворение Симонова «Жди меня» — на протяжении двух лет, пока вдруг не пропал под Сталино (Донецком).
Но и это не все: выброшенные перед пленением документы подобрала местная жительница и после освобождения Сталино переслала по адресу родным Ситнова в Горьковскую область — так те узнали обстоятельства его исчезновения.
Таких реставраций имен и подвигов у журналиста Бляхера были десятки. Из областной газеты ему пришлось перейти в районку, но поле деятельности только расширилось. Гонял на мотоцикле из деревни в деревню и слушал историю за историей.
В 1964 году было принято постановление об укрупнении воинских захоронений. Братские могилы из мелких населенных пунктов переносились в более крупные, ставились хорошие памятники. Останки героев кочевали с места на место…
Был случай: Бляхеру написала из Москвы вдова погибшего, что хочет посетить могилу мужа, погибшего на границе. Бляхер подробно описал, что останки сначала перенесли в Мотыкалы, потом из Мотыкал в Чернавчицы… Вдова поблагодарила за информацию и сообщила, что не приедет: не уверена, что муж точно похоронен там.
Появилась у Бляхера и еще одна сторона, которую он не афишировал. В газету он попал в самое антисемитское время, когда старший коллега мог ходить по коридору и орать: «Опять еврейщину развели!..»
На войне было проще: здесь свои, там чужие, это трус, тот герой… Но времена изменились, и самый большой в жизни страх Бляхер, по собственному признанию, испытал не на фронте, а в накрывшей страну свистопляске, куда он вернулся из Германии.
С его национальностью теперь следовало жить тихо, а он бунтовал в душе, не желая смириться с оскорбительным «отсиделись на «ташкентском» фронте». Он перечитывал энциклопедии и копался в архивах — выписывал все о подвигах евреев в Великую Отечественную. Это был больше протест, чем зов предков, поскольку, по признанию Аркадия Моисеевича, он так и остался «советским евреем», слабо ориентирующимся в талмудистской терминологии и обрядах, — главное внимание уделял людям. И позже, в зрелые годы, проснувшееся национальное самосознание не посадило его на чемодан.
Его энергия была неиссякаемой. К 25-летию обороны Брестской крепости Бляхер придумал и продвинул идею журналистского автомотопробега в Лиепаю, которую Сергей Смирнов называл сестрой Бреста. В первые дни войны гарнизон продержался около недели, и Сергей Смирнов даже стал заниматься обороной Лиепаи, но писателя остановили: одной Брестской крепости стране достаточно. Тот пробег, и фронтовые слеты, походы по местам боев, десятки новых имен героев — во всем принимал участие журналист и краевед Бляхер.
Если бы не страшная авария на мотоцикле, случившаяся в конце шестидесятых, он сделал бы больше, но даже после, вынужденно сменив профессию и работая в парке, Аркадий Моисеевич остался верен теме и почти двадцать лет вел фронтовую патриотическую тему — ветеранский клуб «Чтобы помнили».
Нет, не просто так судьба отвела ему в светлом уме уже девяносто пять.
Философия его жизни, им самим сформулированная, — в завершающей главе.
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.