Наружная картонная коробка с надписями несла декоративную функцию: внутри была еще одна, покрытая для водонепроницаемости парафином, без ножа не вскрыть. И еще не все, матрешка в матрешке: внутри – третья коробка, и вот она уже плотно, как сапог на ноге, используя каждый сантиметр объема, была заполнена продуктами.
Надо ли говорить, каким священнодейством было вскрытие этих коробок. Отец брал нож, а дети гадали: что там на этот раз? И вот начинали извлекать: ананасы, соленые орешки, апельсиновый и лимонный сок, пару видов тушенки, обязательная бутылочка с хлорными таблетками, сигареты «Кэмел» и «Честерфилд» с одуряющим после нашей махорки ароматом.
Разочаровывало только сало, как говорили, прессованное. Сантиметра два толщиной и такое, что ни откусить, ни прожевать.
Применение находили всему, за исключением, может, хлорных таблеток для обеззараживания воды. Занимавшийся фотографией старший брат Володи Губенко приспособил банку из-под лимонного сока под корпус для самодельного фотоувеличителя: вставил внутрь красную лампу, приделал объектив, поставил на штатив…
Посылки распределяли «по чину». Родители Владимира Николаевича нерядовые люди, папа – начальник железнодорожного техникума, мама – ответработник горкома партии, получили «американца» всего несколько раз.
Общей массе горожан из американской помощи выдавалось сухое молоко и яичный порошок, острословы прозвали его «яйца Рузвельта». Продавщицы устали от шутки: «Девушка, перебейте мне яйца на порошок!».
Пользовался спросом сахар, хотя привыкали трудно – не привычный белый песок, а тростниковый, желтый, ссохшийся в большие куски. Иногда по сахарным талонам отоваривали финики. Могли выбросить растительное масло, маргарин.
Из Аргентины поступала консервированная говядина в прямоугольных металлических банках – шутили, мясо обезьян. Съесть банку так считалось зажирно, дома из этой тушенки чаще варили суп.
Местные жители, люди ненадежные, должностей, как правило, не имели, а с ними редких призовых вкусностей. Но жили лучше – с хозяйства. Были оборотистее, жизнь научила.
Когда в школе на второй перемене техничка обходила младшие классы с подносом нарезанного хлеба и посыпала из банки сахаром, было такое правило, Володин приятель Женя Летун, уроженец Давид-Городка, доставал из трофейной сумки бутерброд со смальцем и хорошую, с ладонь, котлету.
– Женька, дай сорок! – попросил Володя.
«Дать сорок» на мальчишеском сленге значило поделиться – отломить кусок, откусить яблоко, дернуть папиросу.
Маленький городчук ответил философски:
– Вот дам тебе половину, не наедимся ни ты, ни я – так лучше один будет сытым!
Приятельство не прервалось, но урок был усвоен. Больше Володя с такими просьбами не обращался.
Продуктом первой необходимости в стране традиционно считался хлеб, и здесь надо было рассчитывать на себя. Вопрос снабжения Бреста хлебом был одним из самых частых на заседаниях бюро горкома.
«Мельница по ул. Московской, 70 (угол с Широкой, на месте магазина «Дружба». – Авт.), сохранилась полностью, но начала работу только с 30 августа.
На мельнице по ул. Широкой, 99, сохранился двигатель в 130 л.с., в горпромкомбинате имеются запасные части, известь, цемент и кровельное железо, но мельница до настоящего времени не восстанавливается» (4 октября 1944).
«Принять к сведению заявление директора хлебокомбината тов. Петухова, что к 10 января хлебокомбинат будет выпекать полностью потребное количество хлеба для города.
Исполком горсовета предлагает тов. Петухову к 20 января открыть пекарню на площади Свободы (угол Буденного). Директора горпромкомбината т. Зверева в последний раз предупредить, что, если с 10 января мельница ГПК не будет выполнять план размолота зерна в количестве 3 тонн в сутки, он будет снят с работы и привлечен к уголовной ответственности» (9 января 1945).
«СЛУШАЛИ результаты комиссии по расследованию срыва снабжения города хлебом.
В результате беспечного отношения со стороны директора Хлебокомбината тов. Петухова и директора промкомбината тов. Зверева и директора горторга тов. Скорина, на протяжении 4-го квартала 1944 года, а особенно в декабре из-за отсутствия хлеба в магазинах не имелось возможности своевременно и полностью получить причитающийся хлеб.
Вместо еженедельного отпуска хлеба в магазины города не менее 6 тонн, согласно спущенным нарядам и выданным населению карточкам, хлебокомбинатом в декабре и начале января 1945 года отпускалось в среднем 4 – 4,4 тонны хлеба, отдельными днями выдавалось по 1,3 – 1,5 тонны.
Имеют место факты крайне низкого качества выпечки хлеба. Хлеб выпекается из чисто ржаной муки, без примеси картофеля и ячменной муки. Пекарня находится в крайне антисанитарном состоянии.
Директор комбината тов. Зверев имел в своем распоряжении одну мельницу, которая по своей мощности может дать в сутки не менее 3 тонн муки, однако благодаря бесхозяйственности и бесконтрольности мельница дала в среднем со дня ее пуска 2,1 тонны в сутки…» (10 января 1945).
«Директор комбината тов. Петухов не сделал необходимых выводов и продолжает систематически срывать выпечку хлеба. Только за май население города не получило хлеба за 15-20 дней, а некоторые группы населения за весь май получили хлеб всего за 2-3 дня. Качество выпекаемого хлеба исключительно плохое.
Имеют место случаи, когда хлебные формы смазывают отработанным автолом, почему хлеб выпекался с запахом керосина и бензина.
…В пекарне отсутствует элементарный порядок, процветает воровство.
…Председателем месткома избран рабочий, осужденный нарсудом на 1,5 года, отбывающий принудработы в пекарне.
Постановили: тов. Петухова из рядов партии исключить» (5 июня 1945).
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.