Беда нагрянула, откуда не ждали. В начале семидесятых популярный в народе защитник крепости Самвел Матевосян, сильный человек, утвердившийся в послевоенной жизни, был обвинен в злоупотреблениях. Его сняли с должности, исключили из партии.
Линчевали по всем позициям. Сначала был пущен слушок о липовом геройстве: якобы начальник Сотского золотодобывающего рудника Матевосян присвоил документы однофамильца, героя Брестской крепости, погибшего на третий день войны. Самвел Минасович связался с боевыми товарищами, с кем ходил в атаку, поехал в Брест… Абсурдное обвинение отпало. Но пришла новая анонимка, намекавшая на сомнительную роль Матевосяна в Луцком подполье, с которым был связан после ранения в партизанском отряде на Волыни.
Не приходится сомневаться, что суетились завистники и прислужники, умеющие держать нос по ветру. Героя крепости заказали наверху.
Рассказывает Андрей Смирнов: «Дело-то простое: Самвел был любимцем первого секретаря ЦК компартии Армении Кочиняна, а к власти пришел новый клан. Хозяином республики стал Демирчян (в 1974 году. — В.С.). А в Армении, как и в американских республиках, это влечет за собой смену всего аппарата, до буфетчиц и шоферов. Стали копать и под Матевосяна».
Когда не прошла дискредитация по линии военного прошлого, взялись за настоящее. Раскрутили тему строительства Матевосяном дома — приобретение стройматериалов не по розничным, а по фондовым ценам.
Делу придали огласку, и оно переросло в кампанию по дискредитации. В Армению выезжала комиссия партийного контроля во главе с председателем комитета, членом Политбюро ЦК КПСС Арвидом Пельше. Большой крамолы не нашли и персональное дело закрыли, но суд дал шесть месяцев условно. В 1975 году Матевосяна лишили звания Героя Социалистического Труда.
Рикошетом ударило по Сергею Смирнову. В том же 75-м в Волго-Вятском издательстве был рассыпан набор книги «Брестская крепость», а отпечатанный тираж пущен под нож. Для дальнейших переизданий Сергею Сергеевичу рекомендовали подкорректировать текст, в частности, убрать главу «Инженер Самвел Матевосян».
Пойти на такой шаг писатель не мог. 29-летний замполитрука был заметной фигурой в обороне крепости — возглавил первую контратаку, уничтожил с бойцами группу немецких автоматчиков, мелькал по острову на танкетке в гимнастерке полкового комиссара, поднимая боевой дух.
На десятый день без сознания попал в плен. Оклемавшись, бежал, воевал в партизанах на Волыни, после нового ранения был оставлен в доме у крестьян. По выздоровлении связался с луцким подпольем. После освобождения Луцка был мобилизован на фронт, дошел до Берлина в должности командира гвардейской штурмовой роты.
О героическом замполитрука Смирнову рассказали первые респонденты, и писатель разыскал его в Ереване в 1954 году.
«После войны не жизнь, а наказание, — вспоминал Матевосян. — Бывшим пленным работу нигде не давали. Поехал в Москву, там один фронтовик помог устроиться в геологоразведочную экспедицию. А у меня нюх собачий: из 28 разведанных выработок 19 дали положительный результат. У геолога даже если одна на двадцать экспедиций удачная, и то счастье…»
На момент знакомства с писателем Матевосян был начальником изыскательской партии. Друг другу понравились, много беседовали, вместе приехали в Брест.
После книги Смирнова карьера Матевосяна пошла вверх. Не став Героем Советского Союза — представление Смирнова отклонили из-за плена — Самвел Минасович за трудовые успехи получил звезду Героя Соцтруда, руководил геологоразведочным трестом управления цветной металлургии Совмина Армении.
Смирнов выделял Матевосяна за деловые качества, смелость, природный ум. На открытии мемориального комплекса Самвел Матевосян стоял рядом с Петром Машеровым, зажигавшим Вечный огонь.
И вдруг все рухнуло в такую пропасть, не выберешься. На счастье, в его жизни были друзья.
В Москве Матевосяна защищали три участника обороны — Романов, Кашкаров, Журавлев. Постоянно ходили к следователю, в комитет партконтроля, записывались на прием к Пельше. Продолжили и без Смирнова, который перед смертью надиктовал -держать ручку уже не мог — письмо в президиум съезда, делегатом которого являлся. Письмо в защиту Матевосяна закончил словами: «Умирающие не лгут!» — Смирнов был на последней стадии. Смог прийти лишь на открытие съезда, передал письмо.
Татьяна Ходцева была в Матевосяне уверена. Многим защитникам как сестра, знала, кто чем дышит. Твердила: навет, клевета. Дошло до того, что два коллеги образца тридцать седьмого года написали донос в горком: Ходцеву надо исключать из партии, оспаривает позицию ЦК.
Письмо передали на реагирование секретарю горкома по идеологии Анатолию Гриденко. Большой умница, он пришел с опусом в музей и лично вел партсобрание. Ходцеву не исключили.
Матевосян не сдавался, писал в инстанции. Но силы были неравными, и порой опускались руки. Его лишили всего.
Как-то накануне очередной годовщины начала войны Ходцевой позвонил из Москвы Алексей Романов.
— Самвел сказал, что поедет в крепость и там застрелится.
Ходцева знала где: его пленили в подвалах инженерного управления, где «голова солдата». Посмотрела расписание поездов из Москвы, взяла вечером сына и пошли в крепость. Это сейчас реквиемы, реконструкции, а тогда в ночь на 22 июня крепость была пуста. Проходили там до рассвета.
Утром Ходцева позвонила Романову, что не нашла, а он ответил, все хорошо, удалось Самвела отговорить.
Опала тянулась годы. Только в восемьдесят седьмом, Матевосяну было уже 75 лет, дело аннулировали за отсутствием состава преступления.
Матевосян позвонил Ходцевой и сообщил радостную весть. При встрече передал на хранение копии документов, где его обвиняли, и написанные в его защиту.
Самвелу Минасовичу вернули конфискованную дачу, через три года восстановили в партии.
Изъятую Золотую Звезду вернул Ельцин в 1996 году. Благо при жизни: Господь отмерил защитнику крепости девяносто лет.
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.