Судьба президентов

Чем запомнился январь:
1. Инаугурацией Барака Обамы.
2. Пресс-конферецией президента.
3. Демаршем Жерара Депардье.

Прошла инаугурация президента США Барака Обамы, а президента Венесуэлы Уго Чавеса, который планировал такое же действо, поместили в подземный госпиталь – то ли умирать, то ли для осуществления неведомого нам медицинского эксперимента – чтобы все же спасти. В Вашингтоне пели и плясали, чета Обама демонстрировала приоритет семейных ценностей, в том числе и путем непрекращающихся публичных поцелуев, и в сводки теленовостей попало новое платье жены американского президента: как полагают, этот фасон станет украшением сезона-2013. В Каракасе отменили инаугурационное торжество, более того, власти выдерживают серьезный натиск оппозиции, требующей проведения повторных выборов.

Трагедия – в одиночестве

Президент Обама в своем выступлении говорил о преемственности курса, о важности экономических реформ и борьбе с терроризмом, который опутал планету, произносил ожидаемые и известные вещи, но всем было понятно: президент действительно лишь «преемственное» звено в мощной машине американской государственности и то, что он говорит, мог сказать и иной политический деятель, менее или более видный и с иным цветом кожи. В этом видится сакральный смысл: впечатляющее движение США вперед мало зависит от конкретной личности, возглавляющей страну. Это может быть известный ядерный «бомбист» Гарри Трумэн, про которого шутили: в его библиотеке случился пожар и обе книги сгорели. Может Дж. Буш-младший, по поводу интеллектуальных способностей которого и в связи с его оговорками американские журналисты написали не одну сатирическую книгу. Но дела это не меняет: американская машина пока не знает сбоев, и что тому причиной – то ли скроенная на века конституция, то ли умные и честолюбивые люди, то ли космическая энергетика, – никто толком не знает.

В Каракасе ситуация совсем иная: президент Уго Чавес делегировал ряд своих полномочий своим ближайшим сторонникам, в партии венесуэльского лидера ищут варианты дальнейшего развития событий, но главное – фигуры равноценной Уго Чавесу пока не видно. О преемственности можно лишь мечтать, политическая элита находится в стадии формирования, многие процессы, начатые конкретным лицом, могут быть продолжены только этим лицом, и все это прекрасно понимают. Этот харизматичный десантник, которого мы привыкли видеть неутомимым оратором, улыбающимся и динамичным «переговорщиком», оказался серьезным и глубоким политиком, читающим философские трактаты и пишущим стихи, трагедия которого в том, что он один. Собственно, это трагедия не только Венесуэлы, но не об этом сейчас речь.

Судьбы президентов – это меньше всего их личные судьбы. Президенты «встроены» не только в систему политической власти, но и в то, что называют традициями, психологией, – словом, ментальностью нации. Джона Кеннеди застрелили, но Америка как шла, так и движется по своему пути. Сальвадора Альенде убили – и Республика Чили стала другой. В этих констатациях – и уроки, и предостережение.

Кому жить хорошо?

Пресс-конференция А. Лукашенко для белорусских журналистов, состоявшаяся 15 января, была традиционной, однако характер вопросов и ответов несколько отличался от сложившегося за последние годы стандарта. Во-первых, прозвучало достаточно много «неудобных» для власти вопросов на тему от золотых шторок в купленном для президента самолете до вполне привычных политзаключенных. Во-вторых, чувствовалось, что демонстрируется подчеркнутое уважение к журналистскому корпусу: разрешалось вступать в дискуссию, полемизировать по политическим и экономическим вопросам, задавать вопросы на грани фола. Чем, кстати, многие и воспользовались, и мы услышали – в прямом радиоэфире – ответы на такие острые вопросы, как строительство резиденций, стоимость часов, эффективность национальной экономики, проблема государственного долга и даже «С кем бы вы хотели помериться харизмами во время будущих президентских выборов?». В-третьих, слушатели стали свидетелями даже теоретических споров, в частности, о характере экономической политики, соотношении понятий «рынок» и «административный ресурс». Очевидно, речь шла о достаточно старом споре, что важнее: рынок, который сам все отрегулирует, или государство, без которого никак. Здесь тоже позиции разошлись, но приверженность президента административному способу управления осталась незыблемой. Главная мысль достаточно проста: ничего рынок сам по себе не отрегулирует, нужна железная воля и решимость добиться поставленной цели. Даже если кто-то не понимает, что ему делают добро, это не значит, что это добро делать не надо. Все плохое забудут, как философски заметил президент, а вот построенные в наше время передовые предприятия останутся надолго.

Не обошлось без комментирования уровня зарплат и судьбы чиновников. Полагаю, что здесь (судьба сокращаемых чиновников) на одном из первых мест и политические соображения. Дело в том, что основные упреки по адресу власти обычно концентрируются (во всех странах) по двум направлениям: это коррупция и засилье чиновников, их злоупотребления. Что касается коррупционеров, то здесь борьба заметна. «Отсеивание» же ряда чиновников должно продемонстрировать желание власти «услышать» голос народа и оставить самых нужных и самых преданных функционеров. Да и как поднять зарплату слугам народа, не сократив их? Помнится, в 1987 году М. Горбачев поднял зарплату партийным чиновникам, не намного, но тем самым решил их и свою судьбу – вскоре «почистили» всех. В Беларуси такую ошибку повторять не хотят.

Было очевидно, что основной вопрос – финансовый, экономический и вопросы модернизации – не просто очередная программа. Главной своей заслугой в ушедшем году президент считает сохранение финансовой стабильности, да и в нынешнем году она более чем актуальна: предполагается вернуть немалые средства кредиторам и «продвинуть» промышленность. А в целом стратегических изменений курса не предвидится, царили (в выступлении с трибуны) патерналистские настроения, президент находился в хорошей форме и демонстрировал чувство «отца нации»: если хорошо вам, сказал он, отвечая на один из вопросов, то хорошо и мне.

«Наш» Депардье

Тот факт, что французский актер, бизнесмен выразил желание получить российский паспорт и осуществил его, иногда называют «прецедентом»: дескать, вот и российское гражданство стало привлекательным. Надо бы сказать прямо: здесь никаких прецедентов нет. Начиная с допетровской эпохи, именно россияне искали счастья в Европе, позже – в Америке, но обратный процесс имел исключительный характер.

При царе Борисе (Годунове) впервые были отправлены в страны Запада, Францию, Германию и Англию, восемнадцать талантливых молодых россиян – не вернулся никто. Известна судьба одного из них – Никифора Олферьева, который в Англии стал священником реформированной церкви и даже пострадал за свою стойкость в вере. За этими восемнадцатью пошли другие. Двинулись от царя Димитрия (Лжедмитрия) к князю Ивану Хворостинину, отступившему от православия, жившему в Польше и уверявшему всех, что «в Москве народ глуп». Побежали тайными тропами к Котошихину, жившему в Швеции и поносившему московский быт. Собственно, через весь семнадцатый век тянется цепочка еретиков и отступников.

И только в восемнадцатом веке двинулись уже в Россию ученые, офицеры, промышленники и торговцы, с именем Петра Великого связывается появление интеллигенции в стране, где все только начиналось. Как результат, Академию наук создали «немцы», первую историю России писали «немцы», флот во многом создавали «немцы», культурно жить учили «немцы».

В этом контексте поступок выдающегося деятеля культуры Франции мы можем и должны рассматривать не только как блажь креативного человека, запутавшегося в бумагах и поругавшегося с политической элитой. Во-первых, это все же Франция, страна, с которой Россия наиболее близка духовно за многие столетия общей истории. Две страны были союзниками в двух мировых войнах, даже во время франко-прусской войны XIX века германофильство Александра II уравновешивалось профранцузскими симпатиями общества. Французская культура россиянам близка ментально, и доказательств тому множество. Во-вторых, сегодня никто не ждет от Жерара Депардье, что он кого-то станет учить жить, как это было в восемнадцатом веке. И славянская культура самодостаточна, и Депардье, судя по всему, склонен решать иные задачи как личного, так и общественного порядка. Во всяком случае, предложение возглавить Министерство культуры Мордовии, которое, по сведениям некоторых источников, поступило ему, актер деликатно отклонил. В-третьих, массовым данный случай не назовешь – в отличие от движения россиян на берега Сены, Рейна и Потомака. Можно еще упомянуть и то, что Жерар Депардье близок русским своими поступками, близок ментально: напиться и свалиться с мотороллера в центре Парижа – это по-русски. Не хочется вспоминать известную ситуацию в самолете, но сопоставьте ее с недавними реминисценциями Светлакова и компании («Наша Раша») про русских на зарубежных курортах: как будто под копирку сделано. Депардье – «русский», а вот Н. Саркози, собравшегося на ПМЖ в Англию, Монику Белуччи, засобиравшуюся в Бразилию, «русскими» не назовешь.

Нельзя не учитывать, конечно, и политический контекст решения российского правительства, ведь мсье Депардье – фигура мирового масштаба. Если и воспользовались в Кремле ситуацией, то чего ж опять винить Владимира Путина – «пришел» не шпион, не политбеженец, а деятель культуры, называть которого «отработанным материалом» и «алкоголиком» — явно грешить против истины.