Реформы: слово сказано

Чем запомнился январь:

1. Обещанием политических реформ.
2. Антииранской кампанией на Западе.
3. Трудностями Болонского процесса.

Александр Лукашенко в интервью китайскому агентству «Синьхуа» высказался за проведение в Беларуси политической реформы. Ни характер, ни суть этой реформы в интервью не прояснялись, акцент был сделан на сохранении стабильности в стране, однако этого хватило для того, чтобы начался оживленный обмен мнениями среди политиков и журналистов. Идеологи оппозиции приветствуют намерение осуществить политические реформы, однако уверены в том, что инициативы властей в этом направлении будут носить косметический характер. В государственных СМИ призывают не превратить реальную многопартийность в диктат «пятой колонны». Были и иные точки зрения, в частности, глава Центризбиркома Лидия Ермошина отметила, что политическая реформа необходима для активизации деятельности политических партий, присутствие которых, в частности на выборах, малозаметно. Говорят и о том, что отечественная политическая реформа — это демократизация (либерализация) по-китайски.

Стабильность не приемлет созерцательности

Здесь два вопроса: почему слова о важности и необходимости политических реформ прозвучали именно сейчас и чего нам ждать в содержательном плане от грядущих изменений политической жизни? Что касается ответа на первый вопрос, то здесь причин несколько. Первая: в обществе наметилась отчетливая тяга к изменениям, сохранение статус-кво удовлетворяет лишь закоренелых консерваторов, стабильность не может существовать в форме созерцательности, нашей любимой толерантной задумчивости. Вторая: сила того удара, который вынесло общество в 2011 году, ощущается до сих пор, причем и в сфере экономики, и в политике, и в социальной психологии. В связи с этим есть понимание того, что избежать подобных встрясок, не прибегая к оперативным реформистским действиям, сложно. И третья: мы накануне парламентских выборов, обществу послан сигнал о том, что власть видит, чувствует необходимость политических изменений. Вот проведем выборы — и решим эту непростую для общества проблему.

Намного тяжелее говорить о том, чего нам все-таки ждать от возможных политических реформ. Проще всего ответить, что ждать перемен не надо, что будут предприняты ничего не значащие меры, не затрагивающие сути вещей. Полагаю все же, что это не так. Хотя бы потому, что страна не может постоянно находиться под прессом со стороны евроструктур, американских борцов за демократию и права человека – надо искать выход. Мы ведь фактически живем в условиях выпадения из европейского сообщества.

Окончательного ответа на «реформистские» вопросы у власти, как представляется, пока нет. Об этом говорит хотя бы тот факт, что никак не определится со своей политической судьбой объединение «Белая Русь». То проходит информация, что общественное движение вот-вот превратится в партию, то говорят, что время для этого не пришло. Сначала прогнозировали, что съезд состоится до Нового года, позже стали утверждать, что раньше осени никаких судьбоносных решений ждать не следует. О чем это говорит? Понятно: о том, что решение принимают вовсе не низовые организации движения, не ее рядовые члены.

Но дело не только, конечно, в «Белой Руси», ожидания вокруг которой чрезмерно затянулись. Требуется целый комплекс мер по раскрепощению партийного строительства и партийной жизни, по демократизации электронных средств массовой информации, особенно в части расширения возможностей (доступа) для деятелей, представляющих альтернативную точку зрения, по развитию реального парламентаризма и т. д. Можно понять имеющиеся сомнения: сдвинув с места тот или иной заботливо встроенный «кирпичик» политической жизни, рискуем утратить элементы стабильности, управляемость процессов. Но и консервация этих самых «кирпичиков» вряд ли даст желаемый результат. Таким образом, нужен баланс мер, отражающий баланс интересов. Что из этого получится, увидим уже скоро.

Война как решение проблем

О войне с Ираном говорят как о деле решенном, и не только нефть здесь на первом месте. Война – это результат целенаправленной, последовательной политики Вашингтона, «зачищающего» геополитическое пространство, и именно в национальных интересах. Это и следствие нестабильности евро, и закономерные попытки западноевропейских политиков решить возникшие проблемы за счет новых «изгоев». В обойме причин и выборы в ряде стран (США, Франция), и желание руководителей, баллотирующихся на новый срок, поднять свой рейтинг за счет победоносных сражений, и стремление обезопасить собственную страну от энергетических проблем, и многое иное. Важная деталь, характеризующая современный уровень политического мышления: заинтересованные лица рассуждают о войне так, как будто речь идет о музыкальном фестивале или спортивных танцах на льду. И никто не говорит о том, что новая война – это новая кровь многочисленных жертв, прежде всего среди мирного населения.

Говорят: Иран готовит ядерное оружие, растет угроза ядерного конфликта, а действия иранского правительства непредсказуемы. Но вспомним, как совсем недавно точно те же слова звучали в адрес иракского руководства, дескать, сатрап Саддам Хусейн собрал в многочисленных арсеналах химическое, бактериологическое оружие и готовит акты террора по всему миру. Что ж, повоевали успешно – и где сегодня Хусейн и его химическое оружие? О сатрапе и тиране Муамаре Каддафи твердили также немало и сплошь в негативных тонах, но вот завоевали власть в Ливии уже демократически настроенные берберы и представители иных племен, и что в сухом остатке? Надо ли вспоминать еще и про Египет, где продолжает бушевать площадь Тахрир?

А что Россия? Наши соседи и друзья пытаются всеми возможными средствами не допустить войны в Иране и свержения режима Башара Асада в Сирии. Предприняты и активные действия в Совете Безопасности ООН, и дружественный визит авианесущего крейсера «Адмирал Кузнецов» в порт Сирии, и продажа вооружений разного рода, и сотрудничество в энергетической сфере, и визит высокого сановника Русской православной церкви в Дамаск. Примечательно, что если Вашингтон и большинство западноевропейских стран продолжают выступать единым фронтом, то количество стратегических союзников России уменьшается очень быстрыми темпами. Все те союзы, которые имели место в эпоху СССР (да, в том числе и созданные за счет советских обывателей), канули в Лету. Сирия и Иран – из числа последних.

Так что же, очередной мировой кризис приведет к очередной войне? Прогнозы вряд ли продуктивны, но очевидны две вещи, два процесса. Во-первых, Вашингтон продолжает решать свои проблемы за счет стран-«изгоев», и в этом аспекте любая новая война – «освободительная» и «демократическая». И, во-вторых, полная пассивность мировой прогрессивной общественности в части миротворческих инициатив, борьбы за мир заставляет думать о самых пессимистических сценариях.

Неболонский процесс

В конце прошлого года Минобразования Беларуси заявило о своей готовности стать 48-й страной – участницей Болонского образовательного пространства. Окончательное решение будет принято в апреле в Бухаресте, однако уже сегодня понятно, что процесс принятия нашей страны не будет простым. В частности, как полагают члены рабочей группы Болонского процесса, рекомендации которой предваряют окончательное решение, «Беларусь не соблюдает принципы и ценности Болонского процесса: академические свободы, институциональную автономию и студенческое самоуправление в системе высшего образования».

В образовательных процессах, как и в иных европейских делах, при слове «Беларусь» на первый план всегда выступает политический аспект, это понятно, и обсуждать тут особенно нечего. Но есть важные моменты, связанные с необходимостью реального изменения положения дел в сфере высшего образования – вот здесь необходимы и дискуссия, и обсуждение проблем. Назову лишь некоторые. Скажем, вызывает вопросы провинциальный характер многих из наших университетов. Провинциальный – не в связи с географическим расположением, а в части кадров, материальной базы, международного авторитета, уровня научных работ (пресловутый индекс цитирования) и т. д. Наши университеты, за некоторым счастливым исключением, малоизвестны и не демонстрируют качественного роста – достаточно в этой связи обратить внимание на характер развития Брестского госуниверситета имени А.С. Пушкина.

Далее, наши преподавательские кадры, наши студенты плохо понимают значение слова «динамика». Они не работают (учатся) в других вузах, крайне редко проходят стажировку в зарубежных университетах, в том числе и российских, редко выезжают за рубеж, существует достаточно жесткая система ограничений на такого рода выезды, в результате страдают как студенты, так и преподаватели. Один пример: существует практика повышения квалификации преподавателей, то есть раз в пять лет профессор (доцент) должен «повысить» свой уровень. Замечательно, что и говорить. Вот только повышает он его, как правило, без отрыва от производства и частенько через дорогу – у соседей, а то и прямо в собственном вузе. На иные варианты нет средств. Тогда зачем обманывать самих себя словами «повышение квалификации»?

Применительно к университету со времен средних веков говорилось о корпоративном духе, классический университет – это корпорация студентов и преподавателей. У нас же на первом месте очень часто не корпоративное единство, а школярство, когда студент — не равный, а ученик, несмышленое дитя.

Другими словами, не надо видеть в решениях болонских экспертов лишь политический подтекст, он есть и будет. Важно реально вносить изменения в систему высшего образования, что, кстати, уже успешно делают некоторые белорусские вузы (БГУ, экономический, политехнический университеты и некоторые другие).