Начало. Крылья для «Тонуса»
Продолжение разговора с главным врачом Брестского областного центра медицинской реабилитации для детей с психоневрологическими заболеваниями «Тонус» Андреем Богдановичем о том, с какого возраста нужно заниматься реабилитацией больного ребенка, какие возможности имеет центр «Тонус» и что поддерживает детей и взрослых в борьбе с болезнью?
– Андрей Иванович, может ли «Тонус» препятствовать формированию инвалидности или существенно уменьшить ее степень?
– Это наша задача. Ребенок попадает к нам в два-три месяца, когда об инвалидности речь еще не идет. МРЭК начинает работать с полутора лет, когда уже очевидно, что будет проблема. Пока очевидности нет, а мы уже подключаемся к реабилитации и стараемся на первом году жизни брать ребенка на лечение как можно чаще. До года мозг ребенка имеет нейропластичность – это очень интересный феномен центральной нервной системы, который позволяет нам формировать функции на этом этапе гораздо эффективнее, чем на более поздних.
– Какие это функции?
– Конкретные навыки: переворот со спины на живот, ползанье, положение четверенек, подъем и ходьба у опоры, самостоятельная ходьба. До пяти, с натяжкой до семи лет мы ставим целью своей работы именно формирование функций. И если мы успели до 5 лет сформировать ходьбу или хотя бы видим, что ребенок ходит у опоры, мы понимаем, что скорей всего ходить он будет – или с каким-то приспособлением, или даже самостоятельно. Но если функция до семи лет не сформирована, вероятнее всего, мы эту функцию уже сформировать не сможем.
– Но и после 7 лет реабилитация небесполезна?
– Она необходима! Но реабилитация после 7 лет – это улучшение и оттачивание тех функций, которые были сформированы в более раннем возрасте. А ранний детский возраст – это золотое время. Поэтому мы стараемся до года, до трех лет проводить с ребенком курсы реабилитации как можно чаще, как можно интенсивнее с ним заниматься. Мы многое можем прогнозировать. Как профессионалы, мы знаем анамнез, смотрим результаты ультразвукового исследования головного мозга и видим, какие проблемы возможны у ребенка впоследствии. Ведь родители часто проблемы не видят. Говорят: ну он же маленький – лежит, как и должен лежать. Но ребенок не должен просто лежать! Взрослые начнут понимать это к году, когда он должен был уже пойти, а он до сих пор не перевернулся на живот. Для того, чтобы не упустить этот ранний период, мы много работаем с родителями: объясняем, доказываем, показываем, иногда пугаем, чтобы родители насторожились и начали что-то делать. Если начать реабилитацию ребенка в самом раннем возрасте, ее эффективность возрастает более чем в полтора раза! Это опять-таки конкретные данные по нашим исследованиям, проведенным на базе центра «Тонус». Мы сравнивали успехи детей, которые попали на реабилитацию до полугода, и тех, которые пришли к нам позже, – результаты отличаются на 60 %!
– Несколько моих знакомых врачей уехали работать за границу – кто в Польшу, кто в Германию. Хотели заработать. Винить их сложно, но мы потеряли отличного ортопеда и двух хороших стоматологов. Понятно, что Вы при ваших знаниях, квалификации и уникальной специальности могли бы тоже зарабатывать на Западе больше. Но Вы остаетесь здесь, в своей стране. Что Вас держит?
– Как бы пафосно это ни звучало, я люблю свою Родину. Почему я должен ехать куда-то и поднимать какую-то чужую страну: Германию, Польшу или Чехию? Мне и здесь хорошо, здесь моя родная земля, мои близкие, мои друзья. Я люблю белорусов. Вот, собственно говоря, это и держит. Кроме того, если не я, то кто же? Если я оставлю этот участок, то может случиться, что другого человека и не найдется.
– А есть планы на будущее развитие «Тонуса»? Дельфинов в Бресте нет, но, может быть, иппотерапию заведем?
– Иппотерапия – очень интересное и перспективное направление. Конечно, здесь, на базе медицинской организации, организовать такие процедуры сложно: для занятий с лошадью нужен манеж или специальное поле, это надо делать где-то на выезде. У нас были попытки сотрудничества с ЦОРом по конному спорту, но у них такие большие резвые скакуны, которые не подходят нашим детям. Директор был расположен с нами сотрудничать, собирался специально для нас закупить пони, но, к сожалению, пока что не получилось. Но у нас есть ряд комплиментарных организаций, которые занимаются иппотерапией и приглашают наших детей, и пациенты «Тонуса» получают такую помощь.
— Непросто ребенку, тяжело и маме с больным ребенком на руках. Может быть, в «Тонусе» есть какая-то поддержка для мам? Как строится работа с родителями?
– Да, мы стараемся организовать для мам психологическую помощь. Во время реабилитации детей психологи проводят групповые тренинги психологической разгрузки для родителей. Ничего сверхсложного, обычные психологические методики, арт-терапия – самое популярное и понятное всем, то, что реально работает. Мы начали проводить эту работу в октябре прошлого года, и сейчас уже есть стабильный спрос на эти тренинги. Естественно, все это бесплатно.
– И как же без духовной поддержки? При «Тонусе» уже много лет действует православный домовый храм-часовня святых бессребреников Космы и Дамиана.
– Да, на протяжении этих лет в домовом храме все время проводятся богослужения, духовное попечение. Отец Сергий Богданов нас окормляет, мы с ним очень сотрудничаем. Два раза в год – после Рождества и после Пасхи – центр посещает правящий архиерей владыка Иоанн. Вот и сейчас уже назначена дата – 17 мая владыка приедет поздравлять с Воскресением Христовым наших детей. Это очень приятно. И знаете, не только детям, не только родителям, но и сотрудникам «Тонуса» очень важно такое внимание и признание. Ведь любой человек с инвалидностью – и взрослый, и ребенок – требует постоянных вложений энергии и любви. А непрерывное общение с такими тяжелыми детьми – это очень изматывающая работа, которая вызывает серьезное психоэмоциональное выгорание. И если мы не сможем как-то поддерживать своих сотрудников, они просто перестанут выдерживать нагрузку. Недаром у наших работников немного больше отпуск, немного сокращенный рабочий день. Государство это понимает и поддерживает их с этой стороны. Но и духовная поддержка не менее важна.
– Многие сотрудники «Тонуса» – уже известные, можно сказать, легендарные специалисты. Как Вы отбираете сотрудников?
– По большому счету, «Тонус» сам отбирает сотрудников. Те люди, которые не выдерживают, у нас не задерживаются. Это не потому, что они плохие. Просто не каждый сможет.
– А Вы?
– Я спокойно отношусь к этим детям, потому что сам буквально вырос в этом центре. Когда моя мама создавала «Тонус» и работала здесь главным врачом, я был еще школьником и здесь, по сути, прошло мое детство. Ведь где, как не на работе у родителей, растут дети врачей? У большинства из нас было так. После школы, в выходной ты постоянно крутишься около мамы. Потому что трудится врач, особенно руководитель, часто с восьми и до семи, а работа такая, что никуда не денешься, не отлучишься, не заменишься. Вот и мои школьные годы здесь проходили, на моих глазах развивались эти дети, у меня было много друзей с ДЦП и другой психоневрологической патологией. Поэтому у меня никогда не было никакого предубеждения по отношению к ним. Наоборот, всегда возникает желание помочь, позаботиться. Но в то же время нет и такого беспомощного сюсюканья. Я их хорошо знаю, понимаю, как правильно к ним относиться.
– А как правильно?
– В нашем обществе по отношению к таким детям существуют две диаметрально противоположные позиции, а любая крайность – это всегда плохо. Первый полюс – это отторжение: нет-нет-нет, я с такими детьми вообще никаких отношений иметь не хочу. Не хочу общаться, уберите их куда-нибудь от меня. Пусть они будут где-то в другом месте, я о них не хочу ничего знать. Вторая крайность – это, наоборот, гипертрофированное сентиментальное отношение: они ведь такие бедные и несчастные, мы должны все для них и за них сделать. Это тоже неправильная позиция. Они – люди, и заслуживают уважения и помощи. Но наше желание создать для них тепличные условия для них не полезно, так как не стимулирует их к формированию своей жизненной позиции.
– А как Вы относитесь к появившимся в последнее время инклюзивным классам?
– Да, это модный сейчас тренд. И я за него. Хотя понимаю, что это тяжело для педагогов, и родители здоровых детей не всегда это нормально воспринимают. Тем не менее, я уверен, что это нужно обществу. В том числе для того, чтобы избегать вышеназванных крайностей. Детям-инвалидам учиться в обычном классе очень полезно, но при условии, что такой ребенок понимает: если ты будешь со всеми и как все, то можешь и в нос получить тоже – как все. И относиться к этому нужно нормально, чтобы и ты тоже понимал жизнь.
– Несколько лет назад, когда мы оформляли в школу сына, директор школы предупредила, что в классе будет учится мальчик с ДЦП. Поначалу я тоже тревожилась, как сложатся их отношения. Была возможность выбрать другую школу. Но Вы знаете, очень быстро и естественно между детьми сложились хорошие отношения, и сейчас я очень рада, что мы не уподобились родителям принца Гаутамы, ограждавшим своего ребенка от любого соприкосновения с неглянцевой стороной мира.
– Ну вот видите. И это важно не только для ребенка-инвалида, но и для всех его одноклассников. В дальнейшем ни у кого из тех детей, кто учится в вашем классе, никогда не будет предубеждения по отношению к такому человеку. А если ребенка полностью изолировать от таких контактов, то, когда он станет взрослым, ему гораздо тяжелее будет сформировать адекватное – доброе и естественное – отношение к инвалиду, умение строить отношения, помогать и сотрудничать.
Юлия ЛОГАШЁВА
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.