Остались посмотреть, что будет дальше. Потому как «Кандид» хотя и разрушал всяческие пуританские взгляды, но был чертовски привлекательным – даже для тех, кто с молоком матери впитал социалистический реализм как единственно правильное направление в искусстве.
Кандид – юноша, который из-за шалости с любимой Кунигундой изгоняется из «рая на земле» – замка барона. Кстати, «шалости» Казаков поставил с безупречным вкусом: влюбленные начинают шалить с зарядки, потом разминка набирает темп и, наконец, «поехали на лыжах». Все любовные сцены, а в спектакле их немало, поставлены с тонким чувством юмора и хорошо удерживаются в рамках приличия.
А удерживаться в этих рамках, благодаря Вольтеру, конечно, бывает очень непросто. Настоящая площадная сцена народного юмора разыгрывается, когда еврей и инквизитор, очарованные красотой невесты Кандида, как мальчишки меряются друг с другом игрушечными предметами, напоминающими фаллос. Но публику это хулиганское состязание уже не смущает: к этому моменту зал полностью принимает стилистику сценического повествования и готов от переживаний о горькой судьбе Кандида перейти к другим, незатейливым и светлым, эмоциям. Когда «фаллосы» противников летят в публику – такой вот своеобразный интерактив – «ворчуны», полчаса назад негодующие по поводу непристойного действа, не могут сдержаться от заливистого смеха. В зале пошла даже охота за «игрушками», а кто поймал, с победоносным видом демонстрировал добычу – мол, моё!
Быть может, в такую минуту кто-то удивлялся себе самому – как, кто и почему посмел вывести его за рамки стандартного поведения? А Казаков с Богославским, да что там говорить, – с великим гуманистом Вольтером – могут это преображение человека смело записать себе в актив. Театр и нужен для того, чтобы открывать в себе новое и, порой, совершенно неожиданное.
И так, качаясь на волнах – тема моря, весел, кораблей не сходит со сцены – мы подплываем к совершенно моралистическому финалу. Когда и где это произошло? Где шов, разделивший простые хохотушки с философскими размышлениями о добре и зле? Не заметно. Не заметно, но почему-то ожидаемо, когда Кандид превращается в абсолютную ответственность перед любимой. Обладая огромной суммой, он готов выложить все до последней «копейки», чтобы вернуть свою Кунигунду. Ему говорят, что девушка давно утратила красоту и теперь, перепроданная многократно, моет плошки у берегов Константинополя – из Европы туда плыть да плыть…
То, что осталось от красавицы, ужасает. И здесь вступает сила кукольного театра. Когда ужас преображения зрителю легче вынести, глядя на куклу – условное существо, – нежели на живого человека. Седая голова с редкими волосами, красные глаза, упавшие щеки, провисшая грудь и большие руки-лапы Кунигунды. Стоит ли она всех тех даров, которые к ее ногам приготовил Кандид? Отброшенный от хохотушек, зал глухо затихает. Все ждут решения богатого нынче жениха. Кандид делает то, что должен: он выкупает уродливую старуху, и Кунигунда обретает свободу. Оставшись один, он тихо спрашивает небеса: «Что это за животное такое – человек?» И эта отсылка к морали после стольких шутейных хулиганств берет за живое. И это тоже так по-театральному, когда либо катарсис, либо эмоций нет. Это то волшебство, которое умеют передать талантливые люди, а те, кто просто хорош, и даже очень хорош, на столь высокие материи не могут замахнуться.
Работа Игоря Казакова и Дмитрия Богославского оригинальна по жанру, интересна как инсценировка; настоящей гламурной коллекцией выглядят костюмы Александра Вахрамеева. «Кандид» стал еще одним спектаклем юбилейного фестиваля «Белая Вежа», который оправдал сам выход форума на авансцену культурной жизни города и страны. Благодаря таким постановкам, белорусский театр обретает свой особенный почерк и заметное место в международном театральном процессе.
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.