«Мрачный и жуткий спектакль, где картина распада большой семьи показана так магически убедительно, что от этой гнетущей атмосферы у зрителя по спине бежит холодок и потеют ладони. Давно не испытывала таких сильных эмоций от сцены, большое спасибо постановщикам» – это один из типичных отзывов в интернете на спектакль «Головлевы» Новосибирского драматического театра «Старый дом». Тяжеловесную вещицу, поставленную по мотивам романа Салтыкова-Щедрина, в Бресте показали в рамках фестиваля «Белая Вежа».
Поскольку мне не свойствен зрительский мазохизм, где-то в середине действа, когда стало ясно, что никакого луча света в этом темном царстве уже не дождешься, остро захотелось на свежий воздух. Считать ли достоинством то, что постановка действительно производит сильное впечатление, и отмечать ли ее мистицизм как отдельное художественное достижение?
Но не надо связывать это магическое качество только с тьмой и разрушением, в действительности мистика бывает и доброй. Например, как в творческой карьере режиссера Пермского театра Сергея Федотова, осуществившего постановку «Головлевы» в Новосибирске. Он – заслуженный артист РФ, лауреат премии правительства РФ, заслуженный деятель искусств РФ и т.д. Это бывает, что обласканного признанием художника вдруг потянет на эпатажные творения, тем более что чернушные мотивы в искусстве сейчас в тренде.
В одном из своих публичных высказываний он откровенничает: «Главная цель в любом спектакле – зрителя вовлечь, удивить. Для меня спектакль – это обязательно психологический гротеск, мощная атмосфера». Удивить зрителя в понимании режиссера, уточняет публикация, это чтобы у него по коже побежали мурашки, вспотели ладони, заныло под ложечкой. Если его как следует не шарахнет током от происходящего на сцене – все зря.
Ну, и «шарахает» и без того упаднический сюжет нагнетающими чертовщину изысками. И с иконами там нечистые шалости допускаются, и мертвые души в хороводе материализуются, и ветер завывает. И вообще сцена постоянно погружена во мрак, нарушая важный закон зрелищной культуры – зрителю нужны контрасты. Зрителю нужно действие, а данная постановка статична до тоски зеленой. По сути, это не столько спектакль, сколько инсценировка литературной основы.
Мать четверых взрослых детей Арина Петровна собирает семейный совет по поводу проступка старшего сына Степана. Паршивец и пьяница посмел самовольно продать за долги одно из имений. В разборках выясняется, какая огульная нелюбовь царит между этими домочадцами, как ничтожны их интересы и лицемерны отношения. В конце концов самым живучим оказывается подленький «иудушка» Порфирий, а все остальные поэтапно умирают.
Ну и что это было? Почему-то в этом сценическом мраке растворился самый главный вопрос о смысле всякого культурного творения – что донести-то хотели? А донести, будь ты хоть стократно обласкан званиями и комплиментами, ты просто обязан что-нибудь жизнеутверждающее. Критикуешь эту жизнь – предлагай выход. Не полощи грязное белье ради самой грязи.
А декорации в разработке художника Алексея Лобанова в спектакле великолепные.
Тамара ГЛУЩЕНКО
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.