Эта житейская драма случилась в конце ХХ столетия. Ничем особенным от нынешнего времени те годы не отличались, кроме, конечно, наличия на границе «железного занавеса». Еще было обидно нам тогда, что не вся колбаса, которую изготовляли здесь, доставалась нам, землякам этой колбасы. Нет, она тогда вагонами катила в Москву, где сидели самые умные Леониды Ильичи, Михаилы Андреевичи и прочие гаранты нашего счастливого то ли завтра, то ли послезавтра, а скорее всего, никогда. Нам и сегодня никто ничего хорошего не обещает, но хотя бы колбасы уже хватает всем, были бы деньги.
Николай Васильевич был образцом простого брестского человека. Его родители каким-то чудом вырвались из деревни в город и завещали отпрыску ни под каким видом в эту пастораль не возвращаться. Он и не стал. Выучился на строителя. Женился. Но самое незыблемое, что осталось нам от прежних времен, будь то царь-батюшка или великий вождь, – это квартирный вопрос. Жилье доставалось по очереди, очередь была длинная и никак не подпадала под контроль общественности. Но был вариант, временная уступка проклятому капитализму: если были деньги, можно было вступить в жилищный кооператив и на свои деньги купить квартиру.
Николай Васильевич жил на Киевке, его больше интересовала перспектива из лачуги, где он жил с женой и двумя детьми, возвести приличный дом. Значит, опять же – деньги. И тут время продудело – БАМ. Всесоюзная комсомольская стройка, начатая в 1974 году, поманила многих в Забайкалье. Заманивали туда льготами, северными коэффициентами и без того северной зарплаты. Николай Васильевич решил поехать в разведку, заодно и на заработки. В то время билет на самолет стоил недорого. Учительница могла спокойно слетать из Минска, допустим, в Омск, и у нее еще оставались деньги до зарплаты.
Николай уехал. Елена с двумя мальчиками осталась на Киевке. Тогда на Байкало-Амурской магистрали у вольных строителей была такая льгота: человек пахал без отдыха и срока три года, после этого ему давался отпуск три месяца и сертификат на внеочередное приобретение автомобиля «Жигули». К этому Николай и стремился и задачу-минимум выполнил. Вернулся, как говорится, на коне и со щитом в виде плотной пачки денег. Отпраздновали возвращение хозяина. Николай устроился на работу в строительную организацию – ведь и у самого на подворье начиналось строительство.
Как водится, исподволь знакомые и соседи полунамеками стали говорить, что Ленка не сказать, чтоб очень скучала по мужу. Елена работала поваром в ресторане и по скользящему графику задерживалась в своем «горячем цехе» допоздна. Тогда не то что мобильной связи – обычный телефон можно было поставить по блату. Такого блата у Николая не было. Он не был мавром ни цветом кожи, ни по характеру, поэтому, прежде чем ревновать, решил поговорить с женой. Разговор получился неожиданным: Елена не стала отнекиваться: да, изменяла, но за деньги — надо было детей кормить. Но я же посылал каждый месяц! – воскликнул Николай. Сколько ты там посылал! – отмахнулась супруга. За три года комсомольской стройки, больше похожей на тюремный лесоповал, но с хорошей зарплатой и концертами Кобзона, Николай немного отвык от жизни в европейской части СССР. Может, в самом деле? – подумал покладистый толерантный Николай. Решили старое забыть и начать жизнь с чистого листа. Не получилось…
Прошло полгода. Однажды Елена вернулась с работы под утро, хотя в то время все увеселительные заведения закрывались до полуночи. Невооруженным глазом было видно, что она изрядно навеселе и вообще… Вот тогда Николай первый раз в жизни ударил жену. Кулаком в лицо. И ушёл досыпать на веранду. А утром, когда не только Киевка, но и вся советская страна просыпалась для новых свершений, выяснилось, что Елена не встает. И не потому, что похмелье тяжелое, а потому, что не подает признаков жизни. Любая внезапная смерть вызывает интерес не только медиков, но и милиции. Николай отправил детей к сестре и честно сказал участковому и прочим: я ее ударил. Милиция обрадовалась тому, что если труп криминальный, то и фигурант под боком. Однако судебно-медицинская экспертиза выдала заключение: женщина умерла от отравления алкоголем – кулак мужа ни при чем.
Партнер страницы — «Автоцентр на Столичном» (подразделение Корпорации «УкрАВТО»). «Автоцентр на Столичном» является дилером известных брендов — KIA, OPEL, CHEVROLET, ЗАЗ, CHERY, MASERATI и других. Здесь вы можете подобрать оригинальные запчасти и аксессуары, воспользоваться услугами авторизованного гарантийного и послегарантийного обслуживания. Сегодня «Автоцентр на Столичном» с гордостью представляет новый и дерзкий KIA Sportage четвертого поколения! Заходите сюда и посмотрите виртуальный тест-драйв нового KIA Sportage, чтобы почувствовать всю мощь нового детища Kia Motors с улучшенной аэродинамикой! На странице вы найдете все характеристики свежего авто, кроме того, ознакомитесь с ценами на этот выдающийся автомобиль со смелым дизайном, который словно дышит энергией хищного зверя…
Как говорят в народе: помирать собирайся, а жито сей. Вот и Николаю после похорон жены пришлось жить дальше. Правила и обычай порой сильнее личных страданий и стремлений. На его плечах – недостроенный дом и сыновья Слава и Петя, двенадцати и восьми лет. Микрорайон одноэтажной застройки – то же село, только без крупного рогатого скота, да и то случались прецеденты на той же Киевке. Отсюда и нормы взаимоотношений: соседи через забор общаются чаще и доверительнее, чем соседи по лестничной площадке в многоэтажке. Вот и тетки из домов по соседству стали внушать Николаю, что дом и дети все равно требуют женской руки. А женщин свободных и работящих нынче по городу бродит тьма. Для некоторых женщин бальзаковского возраста (35-55) любительское сводничество – как спорт. Так подвели к Николаю Любу. Женщина яркая, целеустремленная, может быть, и с прошлым, но явных отпечатков на внешности и общем здоровье былое не оставило. Что ж, как говорят в просторечии, сошлись. Или, как в те же примерно годы пел Кикабидзе: просто встретились два одиночества, развели у дороги костер.
Любовь за дело взялась круто. Привела в порядок подзапущенный огород, определила мужа на полставки на завод, надо ведь было доводить дом до ума. Теперь Николай уходил на работу ранним утром, а возвращался ближе к полуночи. Впрочем, в отличие от первой жены, вторая была дома. То, что иногда вечерком от нее попахивало винцом, Николая беспокоило мало: в конце концов, от него тоже не всегда исходил исключительно запах одеколона «Шипр». Но дом в порядке, дети досмотрены… Хорошо бы Любу стали матерью звать, ну, может, со временем, надеялся почти счастливый глава семьи.
Время шло, но мальчики сыновней нежностью к Любови не проникались. Зато Николай с какой-то даже радостью опустился под пяту благоверной. Он не замечал, что сыновья перестали делиться с ним своими радостями и печалями. Может быть, потому, что и поощрения, и наказания глава семьи раздавал детям исключительно по рекомендациям мачехи. Он не знал, что между собой его жену Слава и Петя называют «папина мамка». Он не придал значения тому обстоятельству, что сыновья, которые прежде яростно, до драк и взаимных обид соревновались за первенство, стали вдруг не разлей вода, будто сплотились против неясной угрозы.
Кризис назрел, когда Славе было 14 с половиной, а Петру 11. Славка остался на второй год в восьмом классе. Тогда восемь классов были базовым образованием, после окончания восьмого класса и выпускных экзаменов юноша мог идти либо в девятый, либо в то учебное заведение, которое ныне именуется колледж. Ну и в придачу к этому Слава еще и влюбился. Девочка ответила взаимностью, но мама Люба всякую лирику пресекла на корню. Слава с ней поругался довольно жестко. Когда Николай, озабоченный заработками, уехал в командировку, Люба выгнала Славу из дома. Благо было лето, парень ночевал на чердаке сарая, где устроил себе и брату лежанки – из солидарности Петр тоже перестал ночевать дома. Для добычи пропитания ребята сделали обычный классический самопал из деревянного ложа, латунной трубки-ствола и «порохового» заряда из серы спичечных головок. Мушкет тот еще, но если использовать дробь, можно добыть голубя, а то и курицу. Самое кропотливое – зарядить самопал, ведь требуется для одного выстрела не меньше половины коробка спичек. Поэтому снарядили оружие с вечера.
Любовь знала, конечно, что пацаны ночуют тут же, на подворье. И утром, едва Слава слез с чердака, чтоб умыться у рукомойника, вышла на крыльцо держа в руках обрывки тонкого картона. Славка сразу узнал, что это – порванные мачехой смешные открытки, которые дарила ему Марина. Славка выхватил у нее обрывки, крикнул: «Сволочь!» и умчался со двора. Петр, затаившись, сидел на чердаке, смотрел и слушал.
Когда убежал Слава, мачеха на минуту ушла в дом, вышла с половичками и, вытряхивая их, разговорилась с любопытной соседкой. Поведала ей о том, как тяжело ей с этим Ленкиным отродьем. Младший дикарь дикарем, старший школу кончить не смог, а туда же – шашни крутить. Девчонок на чердак таскает, весь в мать… И дальше – звонкий, хлесткий мат.
Петр взял самопал, спустился с чердака, подошел к мачехе, окликнул ее, а когда она раздраженно обернулась, выстрелил в лицо. Самопальное оружие непредсказуемо. Одна дробь из заряда попала Любови в лоб и пробила кость. Женщина умерла по дороге в больницу от травматического кровоизлияния в мозг.
Петр убежал из дома. Через день его нашел и привел в милицию участковый. Следователь, которому было поручено это, простое, в общем, дело, опросил соседей. Они почти в один голос утверждали, что дети Коли хорошие, вежливые, работящие, а вот покойница Люба – да… Следователь предполагал подсказать Петру: скажи, мол, что зарядил самопал утром, перед тем, как выстрелить – можно будет оформить состояние аффекта. Но слишком мало убийце лет: попадет под перекрестный допрос прокурора с адвокатом и ляпнет, что следователь научил его так сказать. А загодя заряженное оружие можно трактовать как умышленное убийство. В силу возраста в исправительную колонию мальчика не отправит самый суровый суд, но в спецдетдом за такое преступление – однозначно. Все время после задержания Петр был в каком-то ступоре, что вполне объяснимо.
Петя хотел видеть только брата. Николай вполголоса, но вполне серьезно интересовался у следователя, может ли он отсидеть в тюрьме вместо сына. Нет, такого прецедента наша юстиция еще не знала. Следователь все же дал Николаю свидание с сыном и Петра об этом поставил в известность. Когда отец вошел в комнату для свиданий, Петр замер, сжался, а потом бросился к отцу, упал на колени и выкрикнул: «Папа! Прости, что убил твою мамку!..»
Этот крик следователь помнит до сих пор.
Некто ИВАНИЦКИЙ
*Материал для публикации взят из личного архива следователя-криминалиста Николая Порубова
Хотите оставить комментарий? Пожалуйста, авторизуйтесь.